Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
Время шло. И сколько его осталось от четырëх иссовских месяцев, точно не знал в Светлояре никто.
Диск 8, фрагмент 2
Однажды, чтобы хоть немного разогнать хмурые тучи на небосклоне общего настроения, решили сгонять в кино. Тем более, что афиша обещала не какую-нибудь там любовную чепуху, а "питерскую из будущего" ленту про пожарных на орбитальной станции. Аккуратной Лине поручили купить на всех билеты, Рэй подрядился, если возникнет необходимость, телепатически пояснять для бэ-энчика детали, на которых зависнет его неподражаемый ретранслятор. Встретиться договорились в сквере возле кинотеатра "Икар" за час до фильма. На том, чтобы именно за час настояла всё та же Лина, обоснованно опасаясь безупречной пунктуальности Чернобыльникова.
Но познакомиться поближе с буднями космических огнеборцев Рэю оказалось не суждено.
Нет, Чернобыльников-то как раз в кои-то веки пришёл вовремя. "До отвала челюсти удивив ноосферу Мироздания" — прокомментировал ехидный ВВЭР, за что получил по шее одновременно и от Антона и от Дайичи. (От последнего, правда, только морально). Опоздала Оксана, обычно вполне организованная и лëгкая на подъём.
Сначала никто не беспокоился, ну, мало ли, почему человек задержался, а времени до сеанса вагон. Слопали по пирожку с мясом из ближайшего ларька, запили газировкой. Потеребили замеченную Эриком на газоне маленькую аномалию "химичка", но ничего интересного в ней не сболталось, малявка просто покрывала всё, что в неё запихивали кристалликами соли.
— Не повезло, — резюмировал ВВЭР для бэ-энчика, незнакомого ещё с таким типом аномальной активности, — Иногда удаëтся даже золото синтезировать или алмазы. Только очень редко. Сэнед на своём неповторимом языке ответил, что тягой к стяжательству не страдает, а смотреть, как на глазах обрастает блестящим серебристым налëтом засунутый в "химичку" мусор всё равно интересно.
Когда истязать аномалию окончательно надоело, спохватились, что уже без пятнадцати семь, а Росшанской до сих пор нет. Забеспокоились. Позвонили на коммуникатор. Равнодушный механический голос ответил, что аппарат выключен или вне сети. Позвонили на домашний из автомата. Из трубки понеслись длинные гудки. Послали телепатический вызов, но он бессильно размазывался по защите, которую Оксане недавно показал Рэй. Считать с ноосферы смогли только досаду и раздражение.
Когда до сеанса осталось десять минут, Рэйден, чувствуя себя в глубине души благородным страдающим героем и позорно балдея от этого, начал уговаривать остальных на фильм всё-таки идти. А сам он дождëтся рано или поздно Оксану, а потом они вместе возьмут себе билеты на завтра. Сэнед быть героем в одиночку Рэю не позволил и тоже остался. Снова склонился над "химичкой" и принялся засовывать в неё листья, бумажки, и всё, что только можно подобрать возле ближайшей мусорки. На его родине в Сиарнарской Зоне таких аномалий почему-то не водилось.
Оксана явилась телепортом минут в пятнадцать восьмого. Злющая-презлющая. Волосы взъерошены, губа закушена, глаза только что не молнии мечут. Рэй её раньше в таком состоянии не то что не видел, даже не представлял себе никогда.
Более того, Оксана явилась не одна. За её спиной переминался, засунув руки в карманы тот самый рыжий верзила, которого Рэй нашпиговал частицами в квартире Росшанских. Быстро же его из больницы выпустили!
— Привет! — сказала она так мрачно, будто, собиралась следующей репликой объявить, что её приговорили к расстрелу по ложному обвинению в шпионаже. Её рыжий спутник, вместо того, чтобы поздороваться, прожëг обоих активити злобным взглядом.
— Что у тебя стряслось? — спросили хором Сэнед и Рэй, не сговариваясь решив игнорировать хама до последней возможности.
— Весь день просто задница! — рявкнула Оксана, — Чтоб враги мои так жили!
Рэй бухнулся на облезлую скамеечку с вырезанным на спинке бессмертным "Витя плюс Лена", похлопал по облезлым деревянным планкам рядом с собой.
— Рассказывай!
— Я подожду, — презрительно процедил рыжий громила. Оксана села. Он остался стоять.
Сегодняшний день у Оксаны Росшанской, ученицы восьмого "бэ" класса светлоярской школы номер два не задался с самого начала.
Утром, один чëрт только и знает, как такое получилось, полетела на пол любимая чашка, купленная в прошлом году во во время поездки с мамой в Ригу. Другую такую же нипочëм не достанешь в Светлояре, чашечка была совершенно волшебная. Лëгонькая, если смотреть на просвет, полупрозрачная, с нарисованными словно чернилами и пером старинными башнями и парусниками. Оксана считала её своим талисманом. И мало того, что талисман погиб, так ещё пришлось ползать по полу, убирая горячую и липную чайную лужу. В семье Росшанских было принято железное правило: кто насвинячил, тот и убирает. Нет, правило-то мудрое и справедливое, но Оксана напоролась коленкой на осколок. Больно, между прочим, да ещё пришлось промывать и заклеивать пластырем царапину. И из-за этой ерунды начать уже немного опаздывать в школу.
Выйти из подъезда по-человечески тоже не получилось — у дверей нахально расположилась противная блуждающая аномалия "лифтëр", искажающая линии пространства. Коснëшься — и блуждай шесть часов по неевклидовости, пока эта подлюка не соизволит разрядиться и исчезнуть, чтобы возникнуть в каком-то другом месте. И Оксана, жутко расстроенная из-за чашечки, едва эту гадость не прозевала! Счастье, что детектор из портфеля рискнул громко и вовремя!
В школу она в итоге всё-таки опоздала. И получила от биологички в дневник замечание. А дальше мелкие неприятности посыпались одна за другой, похоже, рижская чашечка действительно была талисманом. И теперь до осиротевшей хозяйки долетели все несчастья, которые он раньше отводил.
Любка Неверова поклялась, что потеряла оксанину (А точнее, что хуже, папину) "Далëкую радугу", на алгебре Оксана позорно запуталась в простейшем уравненьице, хотя обычно легко решала такие пачками. Инга Кляймер внезапно передумала продавать журнал с плакатом "Депеш Мод"… В общем, не день, а сплошное наказание! Ещё и обед в столовой, как назло, самый невкусный, с молочным супом.
А когда невыносимая школьная тягомотина была позади, обед — нормальный, вкусный, мамин, дома — в желудке, мелкие домашние дела на скорую руку сделаны или с чистой совестью оставлены на потом и пора было уже идти на встречу с Рэем и остальными, оказалось, что у подъезда её
