Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
— Слушай, — выдавил он из себя, — А может, нам с тобой к кому-либо из моих Храмовых наставников сходить? Они мудрые, наверняка дадут какой-нибудь хороший совет. Распада можно попросить, или Плутониума… Пойдëм, а?
— Знаешь, если бы это ляпнул кто-нибудь другой, я решила бы, что он издевается! — Оксана откинулась на спинку скамьи, — Но ты действительно вот настолько на всю голову активити!
— Но ведь с тобой произошёл инцидент! — Рэй осторожно потрогал её за рукав, — А я не знаю, как тебе помочь!
— И надо поскорее найти компетентного специалиста, чтобы всё отладил? Хорошо, хоть карбида бора откушать не предлагаешь, или что там в реактор пихают в таких случаях?
— Да, нет, ну, я же не настолько же, — растерялся бедный Рэй, — Просто Храмовники, они действительно мудрые…
Вместо ответа Оксана телепатически передала Рэю картинку, которую помимо воли нарисовало ей воображение: они сидят вдвоём в кафе "Светлый Яр" и дружно едят карбид бора из вазочек для мороженого. Стало смешно. В душевных тучах образовалась прореха, в которую проглядывало солнышко.
— Только не карбид бора, тогда уж, а борную кислоту, и не у нас, а у водо-водяных, — поправил Рэй, — Хотя и карбид бора часто используется, как поглотитель.
— И вообще у людей всё-таки как-то по-другому интенсивность реакции регулировать надо, — Оксана погрустнела, — Рэйден, знаешь, мне сейчас вообще кажется, что активити лучше людей!
— Почему?
— А потому что в вас нет грязи!
— В людях тоже в некоторых нет грязи! — убеждëнно сказал Рэйден, — Вот как мой отец, например. Или как твой!
— Да, наверное, — Оксана вздохнула. И тут же спохватилась:
— Ой, а мы же бэ-энчика перепугали, наверное.
— Я не пуганный, — Сэнед подошёл к их скамейке, — Я просто чтобы бестактновостей не соделать, пошёл ещё "химички" искать тут. Но всё был рядом в этом траве.
— В этом траве, к сожалению, только одна "химичка", вынужденно огорчил урмильца Рэйден, — Пойдëмте ко входу наших встречать, кино, наверно, уже кончилось.
Он старался держаться бодро и просто, чтобы тоже "не соделать бестактновостей". Но слова Оксаны про грязь не давали ему покоя.
— Кстати, я даже не говорила ему никогда прямо, что он мне нравится, — с обидой сказала Оксана по дороге к дверям кинотеатра, — Потому что сама для себя ещё это не поняла. Мы просто общались.
— А теперь получается, не будете? — Рэй смутился, быть причиной чьей-то большой и окончательной ссоры, оказывается, жутко неловко. Бедный Сэнед!
— А теперь, получается, не будем! Я просто раньше не знала, что он такой… ну — у… как уголовник какой-то, в общем. Как это сказать по-вашему, по-станционному? Считай, что между нами порваны все провода, вот!
— Ну, тогда, наверно, правильно, — улыбнулся, Рэй, — Если уголовник, то на фиг на него электричество тратить!
Диск 8, фрагмент 3
— Как там наша Исса? — голос майора вечером в телефоне был приглушëнный и измученный, — Есть какие-нибудь подвижки?
— Нет, Михаил Константинович. Ни у нас, ни у Храмовников, я у Распада спрашивал, когда связывался. А у вас?
— Если бы были, я бы котëнков радиоактивных не мучил, — вздохнул чекист, — Тем более, что это непедагогично.
— Но ведь должен быть способ! — за "радиоактивного котëнка" Рэйден предпочёл не любимого преподавателя сейчас не фырчать, не та ситуация и не то настроение, чтобы изображать шуточные обидки.
— Должен, — тускло, без интонаций согласился майор, — И есть. Просто мы почему-то его не видим. И я все мозги себе сломал, пытаясь понять, почему. Уже готов рассматривать любые идеи, даже самые сумасшедшие.
— Так ведь нет идей, — Рэю от стыда за свою беспомощность хотелось провалиться сквозь землю. Для надëжности — вместе со всем зданием первого блока СвАЭС
— Кстати, ты вашей новой приятельнице, Оксане, кажется, рассказывал что-нибудь?
— В самых общих чертах всё рассказывали. А что, нельзя было? Вы же с Арсением Никитичем, вроде же, говорили, что можно, только чтоб панику не сеять…
— А я и не сейчас не говорю, что нельзя, — успокоил Рэя майор, — Я просто должен предупредить кое-о чëм.
— О чём предупредить, Михаил Константинович? — у Рэя от предчувствия ещё одной какой-нибудь гадости даже в животе заныло. И захотелось взвыть не хуже Клондайка, которого одного в дачной времянке заперли.
— О том, что попытки слежки за Сэнедом выглядят очень странно. Помнишь день, когда я вам аппаратуру для защиты выдавал?
Ещё бы Рэю этот день не помнить! Последний день, когда между ним и Тошкой не пролегала проклятая Зона Отчуждения.
— Ну так вот, — продолжал майор, — Тогда за нашим "потрясающим суперагентом" соорудили вполне достойный ноосферический хвост, мы в конторе еле успели среагировать. Есть же способы ментально надавать по заднице, из которой этот хвост вырос, сам знаешь и кое-что умеешь. Вот мы и надавали. А потом по тридцать пятому разу анализируя мнемозаписи, мы с Сашей Дегтярёвым обнаружили одну интересность…
— Какую? — спросил Рэй, уже готовый услышать всё, что угодно, если оно самого кладбищенского свойства. Хоть про преступную группу, состоящую из мыслящих атомных бомб, готовящую вторжение на Землю.
— А такую. Этот хвост нам тихонечко, но ощутимо помогал оборвать кто-то со стороны Иссы же. А после этого попытки считывать оттуда быстронейтронника или кого-либо из вас вообще прекратились. Вообще. Есть только один, грубо говоря, ноосферический взгляд. И он явно принадлежит тому же существу или существам, которые тогда вместе с нами мешали иссовцам твоего Сэнеда "выцепить". Включается с периодичностью, очень ненадолго, возможно, в тайне от своих же. Встречный импульс послать не получается, как и узнать через него что-то об Иссе. Только само ощущение, что наблюдатель есть, понимаешь?
— То-есть выходит, — слегка оторопел Рэй, — что на этой Иссе у нас есть союзник?
— Не знаю, союзник, противник или нейтральный соглядатай, — сурово сказал майор, — Но, возможно, с кем-то из вас попытаются выйти на связь. Так что будьте предельно осторожны!
— Мы и так осторожны, Михаил Константинович. А у других групп тоже ничего?
— Абсолютно! — в голосе майора сквозила такая досада, что у Рэйдена свело челюсти, — И это, как ты понимаешь, противоестественно!
— А то, что противоестественно — всегда искусственно! — тоном отличника на самом важном в году открытом уроке процитировал Рэй майору его же собственные излюбленные слова. Михаил
