Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд
Мне не оставалось ничего, как кивнуть и поспешно ретироваться.
Я вышел из его кабинета, пребывая в каком-то смятении чувств, спустился к себе в кабинет и вошёл на своё рабочее место. Марии Степановны где-то не было, а Лариса посмотрела на меня и сказала:
— Муля, я всё подумала и поняла — мне буржуй не нужен.
— Вот и прекрасно, — невнимательно кивнул я.
— Ну, мне нужно, чтобы ты помог мне с квартирой! — заявила Лариса.
У меня аж глаза полезли на лоб от такой наглости.
Глава 16
— А Владычецей морскою ты заодно стать не хочешь? — спросил я, придав своему голосу максимальную ядовитость. — Чтоб уж наверняка?
— Но ты же Ивановой вон как помог! А Пуговкину так вообще свою квартиру отдал! И с Раневской поменялся! — возмущённо воскликнула Лариса, — ты всем помогаешь, а про коллег из общего кабинета, даже не думаешь!
— А ты?
— Что я? — не поняла Лариса.
— А ты кому-нибудь помогала? Хоть разочек? Ты вон даже мужа, который не буржуин, и то решила выбросить за ненадобностью и сменить на более пробивного.
Мария Степановна со своего угла осуждающе хмыкнула.
— Но я передумала! Я же сказала! — пошла на попятный Лариса.
— Надолго ли? И с какой стати я должен тебе помогать? Потому что твой стол стоит рядом с моим? И поэтому я должен тебе организовать квартиру? А то твой муж только журналы читает и всё?
— Хам! — Лариса психанула и выскочила из кабинета.
Дверь хлопнула так, что часть папок упали на пол. Пришлось вставать, собирать их обратно.
— Перебор, Бубнов! — неодобрительно сказала Мария Степановна, вытащила кошелёк из потёртой сумочки и тоже вышла з кабинета, оставив меня, наконец-то в одиночестве.
В столовую пошла, однозначно. Будут сейчас сидеть там с Ларисой, обсуждать, какой я гад и заедать негодование сахарными булочками.
Но я на них не сердился.
Как бы ни были несправедливы слова Ларисы, да и Марии Степановны тоже, но по сути та же Лариса сейчас была лакмусовой бумажкой той ситуации, в которую я угодил после попадания в этот мир.
Известно, что любое действие рано или поздно приводит к последствиям. И не всегда они комплементарны. Часто — совсем наоборот. И даже самое доброе, хорошее побуждение может в результате привести к такому, что мало не покажется.
Поэтому я сейчас, глядя в окно, понимал: когда я только сюда попал, я сразу начал всем помогать. Сработал комплекс защитника, комплекс попаданца, если можно так выразиться. Сначала я помогал Фаине Георгиевне, затем соседям по коммуналке, затем каким-то коллегам, друзьям, окружающим… И в результате, если посмотреть на мою жизнь, которая сложилась у меня сейчас здесь, — сейчас я уже помогаю всем.
При этом из тех, кому я помогаю, мне практически не помогает никто. Даже вот то, что та же Вера поехала со мной в Якутию или там Валентина увязалась следом, — даже это все равно не аргумент: потому что обе они имеют в основе своих действий какие-то личные мотивы, которые ко мне не относятся никак, или очень косвенно.
По сути, на сегодняшний день ко мне бескорыстно относятся только два человека: это Дуся, которая ради меня готова на все и ничего абсолютно не ожидает в ответ, и Фаина Георгиевна. Раньше ещё и Модест Фёдорович тоже также относился, примерно до того момента, как он спутался с Машей; и даже после того его поведение слегка изменилось. Все же остальные, включая и Надежду Петровну, родную мать Мули, и Адиякова, и остальных, — все они постоянно чего-то от меня, от Мули, ожидали.
Я рассмеялся невесело. Странно. Если так посмотреть, то я — крутой коуч, высокорейтинговый наставник по лидерству, по психологии, по всему вот этому. У меня клиентура была от самых топовых бизнесменов до кризис-менеджеров гигантских корпораций. И везде я давал им всем правильные советы и помогал добиваться по жизни многого. И вот, невзирая вот на такой багаж моих знаний, я неожиданно сам для себя угодил в ловушку. В такую ловушку, которую я сам себе и расставил. Потому что своими действиями я незаметно, как для себя, так и для окружающих, приучил всех, что я должен всех обслуживать, всем помогать, всем я чего-нибудь должен. И люди привыкли, и уже страшно обижаются и удивляются, когда вместо ожидаемого исполнения их желаний, я начинаю притормаживать или вообще им отказываю.
И это проблема не только моя. Это проблема, прежде всего, всех тех — я назову их «добрыми», — всех тех добрых людей, которые причиняют окружающим добро, которые творят справедливость. Окружающие садятся им очень быстро на голову. И потом, после того как они уже привыкли получать вот это вот всё, и вдруг добрый человек перестаёт хоть один раз что-то для других делать, — это уже воспринимается как страшное оскорбление, как обида: как это вдруг, почему кормушка оборвалась?
Я покачал головой. Да я и сам не заметил.
Хорошо, что по возвращении меня из Якутии произошли эти несколько эпизодов — а именно отказ жены Миши Пуговкина приютить детей на пару дней, отказ Надежды Петровны позволить Муле самому делать выбор, а также возмущение Ларисы о том, что я обязан прийти ей на помощь с квартирой, — это все маленькие винтики большой махины тех проблем, которые я сам себе водрузил на шею.
И сейчас у меня стоит следующая главная задача: перестать помогать всем! Перестать помогать как минимум бескорыстно и отучить их ожидать от меня, что я должен бежать по первому их зову со всех ног, тратить своё время, силы, ресурсы и остальное для исполнения их хотелок. И вот это я сейчас и буду исправлять.
Да, с такими людьми, как я, — с лидерами, с первыми во всём, с людьми, которые многого по жизни добились, — постоянно такое происходит. Вокруг сильных людей, вокруг вожаков стаи, всегда собираются вот эти мелкие шавки, прихлебатели — ну, так я назову, не в обиду, конечно, — которые подбирают крохи со стола вожака, а потом, осмелев, уже начинают пытаться урвать его
