Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

— Нет, я такую жизнь не хочу, — сказала Лариса. — Муж должен быть возле меня, и мы всё должны делать вместе.

— Ну вот у тебя и есть такой муж — Ваня, который инженер, — сказал я.

Лариса задумалась. Пока она не придумала чего-то нового, я быстро встал и вышел из кабинета. Ещё не успел закрыть дверь, как услышал в кабинете возбуждённые голоса Ларисы и Марии Степановны.

Вот это я их озадачил! Улыбнувшись коварной улыбкой, я поднялся на второй этаж к Изольде Мстиславовне. Нужно было узнать последние новости и сплетни.

Изольда Мстиславовна встретила меня ласково и начала пересказывать последние события, которые произошли в комитете.

— Ой, ты знаешь, фильм уже по первым прикидкам получается уж очень хороший! Уже даже собирались и смотрели его в черновом варианте, — сказала она, — и, скорее всего, Козляткина представят к награждению орденом!

— А меня? — сказал я.

— Ну, ты же получил квартиру, — сказала Изольда Мстиславовна, — или ты хочешь и то, и другое? Но так не бывает, Муля! К тому же ты ещё молодой.

— Понятно, — кивнул я.

Что ж, я провернул такое дело, а в квартире сейчас живёт Миша Пуговкин, жена которого не захотела несколько дней посмотреть за детьми. Ну, конечно, озвучивать это Изольде Мстиславовне я не стал, а спросил:

— А где Большаков?

— Ваня ещё с утра уехал туда, — она многозначительно закатила глаза и показала пальцем на потолок.

Я кивнул.

— А Козляткин на месте?

Я ещё перекинулся парой слов с Изольдой Мстиславовной, расспросил, как у неё переезд состоялся с дачи домой, и подарил ей пару безделушек из Якутии, а также корневища какого-то растения, которое растёт только в Якутии.

— Вот, — сказал я, протягивая ей бумажный пакетик с бульбами, — сказали, что растёт только в Якутии и больше нигде расти не может, называется «эндемичное растение». Но вы, конечно, попробуйте его вырастить у себя. Я уверен, что у вас всё получится.

— А как его выращивать? В каком грунте? — защебетала Изольда Мстиславовна, глаза которой с любопытством блеснули.

— А вот этого я не знаю, — сказал я. — Я даже названия сказать не могу. Мне говорили, что это «золотой цветок» или «туфелька феи». Но это так якуты его называют. А как оно будет по-научному — не знаю.

— Ой, это же придётся в библиотеку идти! — посетовала Изольда Мстиславовна и завздыхала.

Но по её возбуждённому виду я понял, что вот эта новая проблема ей даст месяц интересного времяпровождения.

— Ну ладно, я к Козляткину, — и я развернулся и вышел из кабинета.

Козляткин был у себя. При моём появлении он расцвёл.

— Муля! — обрадовался он и даже раздвинул руки так, словно хотел приобнять меня, но понятно, что он этого делать не стал.

Вместо этого, он сел за стол и спросил:

— Ну, рассказывай, ты уже отгулял свой отпуск, вышел на работу, прогульщик? — он шутливо погрозил мне пальцем.

— Да, отгулял, съездил в Якутию, порешал для отца кое-какие проблемы.

— Какие ещё проблемы? — спросил Козляткин, одновременно что-то выискивая в блокноте.

— Да на пенсию же ему оформляться. Там надо было выписки взять, он просто в своё время все документы не сделал. Ещё там кое-что, — отмахнулся я, — со знакомыми его надо было встретиться.

Но Козляткину всё это явно было неинтересно.

— А как у вас дела? — спросил я, чтобы перевести тему.

А вот этот вопрос заставил Козляткина встрепенуться.

— Ой, дела, дела, Муля, тут такое дело… — он понизил голос до шёпота, но потом всё-таки привстал, подошёл, открыл дверь, выглянул — видимо, проверяя, на месте ли Альбертик. Альбертика, кстати, на месте не оказалось. Затем плотно закрыл дверь и вернулся на своё место.

— Сядь поближе, — велел он.

Я придвинул стул поближе к его столу, и Козляткин, нагнувшись ко мне, прошептал:

— Муля, нужна твоя помощь.

— В чём? — спросил я.

— Муля, — практически одними губами прошептал Сидор Петрович, — тут такое дело. У нас планируют создать в рамках Комитета искусств СССР новый отдел, который потом выделится в отдельное министерство. Это будет Министерство культуры СССР. И сейчас рассматривается несколько кандидатур на министра.

У меня сердце похолодело. Я уже понял, к чему он ведёт.

— И вот для того, чтобы принять правильное решение там, наверху… — Сидор Петрович поднял палец вверх, к потолку, и уважительно посмотрел на люстру. Затем перевёл пристальный взгляд на меня. — Так вот, для этого нужна аргументация.

Я сидел, всем своим видом выражая вежливое внимание.

— И вот мне есть возможность, чтобы я тоже попал, поучаствовал в этом отборе. И для этого мне нужен такой проект… эммм… вот как ты сделал по советско-югославскому фильму, только чтобы руководителем был я, а не Большаков.

Я посмотрел на него и прищурился. Я сейчас мог бы припомнить ему, как он покрывал сначала Институт философии и всех этих деятелей, потом Александрова, потом Тельняшева. А сейчас он хочет, чтобы, когда я уже победил всех и фильм вышел на финишную прямую, он решил, что я буду ему в этом помогать! Но, с другой стороны, отказываться вот так, с плеча, тоже нельзя — непонятно, чем для меня эта вся история закончится.

Поэтому я посмотрел на Козляткина и сказал:

— Можно и такой фильм, или какой другой проект сделать. Но тут такой маленький вопросик. А что из этого получу я?

— Ты? — Козляткин, так удивился, казалось, этот вопрос его совершенно шокировал. — А причём здесь ты?

— Ну, я же так понимаю, что вы хотите, чтобы я для вас сделал такой проект, с помощью которого по результатам вы бы победили в этом отборе и стали бы министром Министерства культуры СССР?

Я посмотрел на Козляткина. Козляткин смутился.

— Ну-м… — заблеял он.

— Ну, так да или нет?

— Ну, предположим, да, — с величественным видом кивнул Козляткин.

Этот разговор, его продолжение, ему явно не нравился, но деваться ему было некуда.

— Поэтому раз вы хотите, чтобы проект этот сделал я, то резонно, что я задаю вопрос: что из этого буду иметь я?

Козляткин задумался и сказал:

— Ладно, Муля, сейчас я тебе