Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин
Увы, литературные планы придётся отложить на потом — как и размышления на тему предложенной И. О. О. работы. Тоже мне, хмыкнул я про себя, Максим Каммерер, преемник Рудольфа Сикорски, он же Экселенц, он же Странник, он же руководитель зловещего «КомКона-2». Не приведи Космос, конечно, подобные приключения даром не нужны — а всё же ощущение подступающих «больших хлопот», «дальней дороги» и «казённого дома» не оставляли меня ни на миг, несмотря на то, сто ни в одной из предыдущих жизней я не увлекался карточными или иными гаданиями…
Персоналка тихо пиликнула. Я уже освоился с интерфейсом, и быстро нашёл на рабочем столе нужную иконку. Навыки, приобретённые в «той, другой» реальности изрядно помогали в новом цифровом мире, да и разработчики здесь шли схожими путями. Иконка — экран был сенсорным, как у планшетов-коммуникаторов, — развернулась в окошко со значком одному из ведущих новостных каналов ИнфоСферы в уголке, и я припомнил, что самолично настроил его на звуковое оповещение о важнейших сообщениях, приходящих из Внеземелья.
— … открытие на планете Океан. — вещал невидимый диктор. — Поразительное открытие сделано капитаном тахионного буксира-прыгуна «Ермак Тимофеевич», доставлявшей в созвездие Дракона конструкции новой космической станции. Согласно имеющейся у нас информации, кроме Даниила Монахова находилась и Владислава Штарёва, лишь недавно вернувшаяся на Землю из Межзвёздной экспедиции. В настоящее время мы пытаемся установить связь со станцией «Океан-Атмосфера». Приносим извинения зрителям за качество передачи — мы работаем через подпространственный канал-червоточину, соединяющий Землю и Океан через цепочку станций-ретрансляторов, так что вероятны перебои связи…
Окошко снова мигнуло, и вместо бублика орбитальной станции, медленно поворачивающегося на фоне розовой, в лиловыъх разводах планеты, возникло Юлька. Она была в оранжевом рабоем гермокостюме с откинутым забралом шлема; на заднем плане, за огромным круглым обзорным блистером клубились розовые облака, а зелёные строки в углу экрана сообщала: «Лидия Монахова, начальник станции 'Океан»
Вот те раз, ошарашенно подумал я, они что же, все трое там? Я знал, конечно, что Юлька состоит в должности научного руководителя Третьей Межзвёздной экспедиции (такое название носит развёрнутая в системе систему TOI 1452 A группировка орбитальных станций и автоматических зондов) как и был в курсе, что наш сын тоже улетел туда — но чтобы и Влада?.. Неужели нежелание возвращаться на родную планету оказалось настолько сильным, что она, едва вернувшись из шарового скопления М13 — между прочим, двадцать пять тысяч световых лет от Земли! — не нашла ничего лучшего, чем новый рейс к звёздам? Нет, департамент, который возглавлял во времена оны подчинённые Евгений наш Петрович тут явно недоработал — и если я хоть что-то смыслю в этом предмете, Владе, когда она окажется всё-таки на Земле, предстоит серьёзный разговор с его бывшими сотрудниками. Может, потому она и не спешит возвращаться?..
В любом случае — двое самых дорогих для меня людей сейчас там, в системе двойной красной звезды — и похоже, вот-вот вляпаются в очередную эпохальную историю. Картинка на экране не двигалась — видимо те самые, обещанные диктором перебои с подпространственной связью, — и я, вздохнув, захлопнул крышку портативки. Новости никуда не денутся, а сейчас — в самом деле, схожу-ка я в буфет за пирожками…
Фиолетово-алая стрела шуршанием проносилась мимо. Грунтовка тянулась здесь шла вдоль железнодорожного полотна, и он специально остановилмашину и вышел, чтобы видеть уносящийся поезд. Три, много четыре часа, и Алексей будет в Москве — и вряд ли у капитана «Зари» достанет терпения ждать до завтра, чтобы связаться с Калановым, который как раз сейчас собирает для него необходимую информацию. Нет, не будет он ждать — завезёт собаку домой, оставит вещи — и бросится, не теряя лишнего часа, в Королёв.
— А дальше… — мужчина проводил состав долгим взглядом, не отводя его даже когда последний вагон скрылся за изгибом насыпи, — а дальше будем посмотреть…
Конец второй части
Часть третья
«Та-та-та, та-та-та, мы берем с собой кота…»
I
Картина — вернее, рисунок, выполненный то ли карандашом, то ли чёрной тушью, — был заключён в рамку из анодированного матового алюминия чуть желтоватого оттенка, отчего рамка хорошо выделялась на фоне переборки. Впрочем, рисунок и без того сразу притягивал к себе взгляд любого вошедшего в «Сюрприз» прозрачный с металлическими переплетениями тоннель на фоне звёзд был перерезан перегородкой, разделявшей две группы фигур. Те, что справа, стоявшие вполоборота, спиной к зрителю, были людьми, облаченными в скафандры с прозрачными шарообразными шлемами. Один из них прильнул к прозрачной преграде забралом и обеими руками, словно силясь разглядеть стоящих по другую её сторону — в мешковатых балахонах, с коническими то ли колпаками, то ли шлемами на головах. Художник не стал детально прорисовывать звездолёт, ограничившись тем, что наметил несколькими штрихами борт, к которому примыкал соединительный тоннель, да элементы металлического пандуса. Да и звёзды были мало похожи на те, которые можно было наблюдать из прямоугольных обзорных иллюминаторов «Сюрприза» — невнятные светлые разводы на сером фоне, не чета россыпи ярких точек на чёрном бархате Пространства
'…Другая сторона любви —
Что глубоко и широко, как море
То отзовется душным коридором,
И этого не избежать — оно в крови!..' — раздалось за спиной. мужчина обернулся.
— Всегда гадал, откуда эти строки? — негромко сказал он. — Скажем, поэтическая в альтовских «Легендах о Звёздных Капитанах», то самое,
