Тренировочный день 7 - Виталий Хонихоев

завязал глаза, раздел бы догола и связал руки с ногами. А если не планировал никуда идти, то еще и переломал бы ноги и руки перед тем, как связывать. Но эти… дилетанты. Вторая ошибка — они дали ему возможность говорить. Наполи оглядывается. Чуть поодаль, у кромки провала лежит тело Понтового. Он не доверял своим товарищам, побаивался их. Все что нужно было сделать Наполи — это сыграть на этом страхе, убедить его в том, что он тут третий лишний и что единственный кто может ему помочь — это Наполи. Все же двое против одного — это плохо, но вместе с Наполи уже выйдет двое на двое, а это намного лучше, верно? Тут главное не врать… и Наполи не врал. Такие люди как Понтовый чувствуют ложь издалека, ведь они и сами всю жизнь лгут. Так что все, что говорил Наполи — было правдой. И то, что эти двое явно недолюбливают Понтового. И то, что сам Понтовый явно не такой как они. И то, что он, Наполи — его союзник. Потому что сейчас у Понтового нет выхода, кроме как следовать указаниям этих двоих, которые его же потом и кончат где-нибудь за углом… или под кустом. И тут же предложить выход. Всего лишь — развязать руки. Не совершать подвигов, не ввязываться в конфликт, а всего лишь — ослабить путы на руках у Наполи…

Память услужливо подбросила картинку: Понтовый, облизывая пересохшие губы, косится то на него, то на выход из пещеры, словно ожидая что его напарники вот-вот вернутся. Говорить пришлось тихо, почти шепотом, но каждое слово било точно в цель.

— Послушай. Ты ведь не дурак. Видишь же, что происходит. Они тебя за человека не считают. Как только я им стану не нужен, они избавятся и от тебя. Ты даже не свидетель. Ты — консерва и ты это знаешь. Запас. Белки, жиры и углеводы… повезло тебе что у меня в рюкзаке тушенка есть, но ведь она кончится.

— Заткнись! Мы вместе… — Понтовый облизнул губы и оглянулся.

— Вместе? — Наполи позволил себе кривую усмешку. — Они вместе. А ты — при них. Обуза. Ты думаешь, они поделятся с тобой тем, что найдут у меня? Деньгами, вещами? Нет. Они сбросят тебя в этот же провал следом за мной. И им даже не придется тратить на тебя патрон. Просто толкнут. — Он выдержал паузу, давая яду впитаться, давая словам проникнуть в мозг, усвоиться там, осесть на душу темным осадком.

— А я могу тебе помочь. Ты ведь не хочешь возвращаться на зону? У меня есть деньги. И документы. Я могу устроить так, что ты исчезнешь. Начнешь новую жизнь. Но для этого ты должен мне помочь. Более того — у меня есть Семья. А ты парень толковый, пригодишься. Сам же видел что у меня с собой было, как ты думаешь — я обычный человек?

— Я не стукач. И не крыса. — твердо заявил зек: — думаешь я в спину своим кентам ударю?

— Своим кентам? — Наполи прищуривается: — а ты думаешь ты для них товарищ, а не банка с протеином? Кенты? Кто? Лобо? Или… ты думаешь, что ты друг этому головорезу-якуту? Ха! Ну и ладно, твое дело, Понтовый. Твоя жизнь. Считаешь их «кентами», ради бога. — он отворачивается в сторону. Нельзя давить, нельзя навязываться и напрягать, Понтовый сам должен сделать выводы, сам должен прийти к мысли о том, что ему с остальными не по пути. Более того — он и так уже об этом думает. Просто не делает признаваться. Все что нужно сейчас — это оставить его в покое, пусть дозреет. Другое дело что времени у Наполи мало, а что если этот тугодум не созреет до того момента как Винниту и Лобо решат перерезать ему глотку и бросить в провал?

— … и что же ты предлагаешь? Я против кентов не пойду! — внезапно заявляет зек и Наполи оборачивается, скрывая облегчение, стараясь чтобы на его лице не отразилось то, как он себя чувствует.

— И не надо. — заявляет он: — просто развяжи меня. Ослабь веревки. Если даже у меня ничего не получится, то ты не виноват, я сам развязался, тебя отбросил в сторону. Вот и все. — он поворачивается спиной к своему собеседнику: — ну же! Быстрей, у нас нет времени! — а вот сейчас нужно было давить, давить, давить! Упирать на то, что времени нет, Понтовый уже принял решение и нельзя было ему дать опомниться, начать задумываться… прикосновение холодного металла к запястью дало понять ему что он все сделал верно. Веревки лопнули, и он начал растирать затекшие руки. Встает, разминает плечи и поводит шеей из стороны в сторону. После — молча забирает из рук у Понтового его нож, обычную финку с наборной рукоятью из кожи и плексигласовых вставок. Взвешивает ее в руке. Кивает сам себе и так же, молча — кивает Понтовому на выход из пещеры. Тот оглядывается и Наполи — делает легкий шаг в сторону, за его спину. Пусть Понтовый и выглядит как дрыщ на откорме, однако никогда нельзя недооценивать противника. Шаг за спину, левая рука хватает зека за подбородок, а правой он всаживает острие финки под ухо, там, где начинается челюсть. Зек выгибается в агонии и хрипит, правую руку обжигает огнем, горячая кровь выплескивается из раны, тут сразу и вены, и артерии… Наполи продолжает держать Понтового крепко, не давая ему вырваться.

— Тшшшш… — шепчет он ему на ухо: — тихо-тихо-тихо… все в порядке уже. — он аккуратно опускает тело на землю. Оглядывается. Осталось двое. Один — якут, который умеет считывать следы в лесу и второй — здоровяк Лобо. Но теперь, когда руки его были развязаны, а в правой была зажата острая финка эти двое — всего лишь вопрос времени. Техническая заминка.

Наполи закашлялся, прерывая воспоминания. К чему бы это? Он не испытывал угрызений совести за то, что обманул Понтового, война — это путь обмана, так говорил Сунь Цзы. И если говорить совсем честно, то такой человек как Понтовый и в самом деле мог бы пригодиться Семье. Без родины и флага, готовый на что угодно ради убежища и денег. В будущем — лояльный пес Семьи. Так что, если бы не обстоятельства он бы сохранил ему жизнь, однако слишком много было поставлено на карту,