В дивизионе - Алексей Дягилев

— Нет автоматов, хоть убей, а карабин вот, возьми. — Приносит он мне мосинский карабин, образца 1938 года.

— И убью. Если ты весь хлеб и сахар, который сегодня закрысячил, не выдашь. — Спокойно обещаю я, смотря ему прямо в глаза.

— Так Гурген же вчера всё получил…

— А мне похуй! Какие ты гешефты вчера с ним крутил. — Повышаю я децибелы. — Сегодня я командир отделения.

— Надолго ли? — ухмыляется старшина.

— И не надейся, сука! — сверлю я его взглядом, стирая усмешку с его хитрой рожи. — А за то, что тебя вовремя предупредили, всё это дерьмо можешь себе взять, а мне выдай то, что положено, и по первому сроку носки. Намёк понял?

В результате маленькая кучка грязного барахла испарилась, а на её месте появилась другая. Поэтому я получил почти всё, что мне полагалось как по вещевому аттестату, так и по должности. Не стал брать я только седло, шашку и шпоры. Оставив всё это до лучших времён на хранении у старшины, ну а красноармеец Баранов получил в своё пользование годный винтарь и подсумки к нему. Про кривой ствол я от балды ляпнул, чтобы цену сбить. Можно было и чисто случайно засветить старшине неприметную корочку удостоверения с грозными буквами НКВД, чтобы он сразу всё понял. Гэбэшную ксиву я сдавать никуда не стал, полковник Васин не настаивал, а я не напоминал. Но для такой малости, как развод хитросделанного старшины, светиться явно не стоило. Пригодится документ для других важных дел. Для старшины мне и шантажа хватило, тем более рыльце у него было в пушку, сам подставился, кто ему доктор. А мне времени жалко, чтобы его долго уговаривать и умасливать.

По пути заскакиваем во взвод боепитания и затариваемся патронами и гранатами. Тут никаких сложностей не возникло, молоденький младший лейтенант выдал всего с горкой и велел приходить ещё, в результате я только в ведомости за получение расписался и мы едва доволокли эту горку.

После обеда идём менять группу на наблюдательном пункте. Вот только Удальцова пришлось оставить охранять Гургенидзе, так как военная прокуратура вместе с особняками где-то чухалась, поэтому отправились только втроём. Я, Наливайко и Баранов. Теперь я с нормальным стволом а не с простым пугачом для ближнего боя, так что будет из чего отбиться в случае чего, заодно и оружие пристреляем. Сменив наблюдателей, обосновываемся в грамотно выкопанном на склоне балки окопе и я пытаюсь из него наблюдать. С биноклем меня обломали, зато труба разведчика в отделении имелась, вот в неё и смотрю.

— Ну, показывай, Наливайко, где тут у вас что? Где немцы? Где наши? Ориентиры, карточку огня. Планшет.

— Наши вон там, там, и ещё там. — Указывает он в трёх направлениях, которые отлично просматриваются с НП. На север, на юг и на запад.

— Одну батарею вижу. Вторую тоже. В деревушке на северо-востоке кто-то копошится, но она получается в нашем тылу. Высотка на юге тоже наша махра. А где немцы?

— Немци це там. — Машет он рукой. — За горкой.

— Не понял. Где проходит передний край обороны противника? — Пытаюсь я понять логику размещения этого НП.

— Немцы в Андреевке. А её отсюда не видно. — Проясняет ситуацию Баранов.

— А что за дебил приказ тут НП оборудовать? И как вы с него вообще цели обнаруживали? — немного удивляюсь я.

— Гургенидзе. — Продолжает Олег. — А насчёт целей он у разведчиков на батареях узнавал, а потом я их на карту и в планшет заносил, после чего ефрейтор шёл на доклад к начальству.

— А цели-то как подавляли?

— Так батарейцы сами и стреляли, по данным своего взвода управления.

— А где же тогда НП командира дивизиона?

— Так он на командно-наблюдательном пункте командира стрелкового полка иногда бывает. Оттуда и командует батареями, или из штаба даёт разрешение на открытие огня. — Снова поясняет парнишка.

— А ты откуда такой информированный?

— Так я же у нашего комдива коноводом числюсь, потому меня к разведотделению и приписали.

— А сейчас тогда что не коноводишь?

— Так убило под товарищем капитаном коня, вот он в медсанбат и попал. А моего Серко сначала Гургенидзе забрал, а потом на нём наш командир отделения — сержант Овсянников ездил. А когда Серко застрелили, то и он тоже не выжил.

— Как застрелили? Говорили же что шальная пуля? — не перестаю удивляться я, новым перипетиям.

— Из винтовки в Серка моего стреляли. И пуля с нашей стороны прилетела. Конь прямо у меня на глазах умирал. Всё ржал. Как будто что-то сказать хотел. — Отвернулся, чтобы незаметно сморгнуть слезу, Олег.

— А командир, с ним что?

— А он уже мёртвый был. Когда мы на звук от выстрела и ржание коня прибежали. Шея сломана и нога покалечена.

— Про шею я в курсе. А с ногой что?

— Да создалось у меня впечатление, что одну ногу ему конём придавило. И не вылетал он из седла, а его оттуда уже мёртвого вытаскивали, потому и сапог с правой ноги снялся, запутался в стремени.

— Рассказывал кому про свои подозрения?

— А кто меня слушать станет. Вы первый, товарищ старший сержант.

— Ладно. С этим позже разберёмся. А пока не мешало бы поработать. За мной. — Командую я бойцам и первым выскакиваю из окопа.

Глава 4

Пробежав двести метров мы очутились у подножия высоты 169,3 поэтому дальше идём пешком, ожидая, когда нас кто-нибудь да окликнет. Сегодняшний пароль я знаю, да и идём мы средь бела дня, тем более из своего тыла, так что махра не должна будет сильно напугаться и принять нас за немцев. Увидев кучку бойцов, лениво ковыряющих землю, идём к ним. Тем более я эту группу ещё из окопа приметил, вот и выбрал примерное направление, поднимаясь по косогору.

— Стой. Кто идёт? — раздался окрик человека с ружьём, который прятался немного в стороне от землекопов. Видать наблюдатель за воздухом и остальными достопримечательностями.

— Артиллерийская разведка. — Останавливаюсь я.

— Пароль?

— Мелитополь. Отзыв?

— Знаменка. Проходи. А вы куда? — Озадачивается часовой.

— Да нам бы командира этого опорного пункта найти. Не подскажешь, куда идти, браток?