Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский

Вот это была сущая неправда. По крайней мере, по половине предметов у Рэя тоже было "отлично". Но воевать с Бельской по этому ничтожному поводу он не стал.

— И ты даже не задумываешься, что подводишь весь класс! Между отрядами идёт, между прочим, товарищеские соревнование по учëбе и дисциплине, аты весь коллектив тянешь назад! Ещё бы! Для тебя же это совершенно не важно. У тебя станция, ноосфера, инопланетяне эти твои религиозные. Тебе и так неплохо. А об окружающих думать — правильно — зачем? Какое тебе дело, что для них это важно по-настоящему, что они стараются, состязаются с полной отдачей. Тебе плевать!

Завуч не может не знать, что эти самые соревнования, ею же, кстати, и придуманные, никого из старшеклассников всерьëз не волнуют. Что с полной отдачей классы третьей школы состязаются только во дворе в футбол. Что в их восьмом "А" даже круглый отличник Дайичи и чеканно-принципиальная Заренкова на штурм первого места в этом дурацком марафоне не рвутся. Бельская прекрасно всё понимает. Ну и зачем сейчас это враньё? Почему люди вообще так много врут?

— Давайте лучше спросим его о другом, — холодно заговорила милиционерша, — Учëба, соревнования — это дела школы. А вот драка с применением ионизирующего излучения — совсем другой коленкор.

— Да, драка, — злорадно подхватила З.А.Е. — Безобразная драка в гостях! При девочках! Замечательно, Майно-Коломенский!

— У пострадавшего Сергея Смирнова врачи диагностировали последствия радиационного поражения, — изрекла милицейская тëтка. Без обвинения, без злобы. Просто сообщила.

— Мы, слава богу, живём в аномальной Зоне, — мрачно напомнил Рэй, — И у нас прекрасно умеют лечить лучевую болезнь.

Рассказывать, что этот пострадавший был свински пьян и сам первым на него накинулся, активити не собирался. Это будет волей-неволей звучать так, будто он оправдывается. А оправдываться, когда не виноват — значит стать совсем жалким. Храмовик не вправе терять достоинство. Никогда. Грех это.

— Умеют, — кивнула милиционерша, — Но его мать написала заявление.

Рэй ошарашенно взглянул на тëтку.

— Какое такое заявление, товарищ капитан?

Толстуха пожала плечами.

— Ну, какие к нам бывают заявления? Хулиганство. Причинение вреда здоровью.

— Браво, Майно-Коломенский! — Бельская издевательски похлопала в ладоши, — Просто великолепно! Приëмный сын председателя горисполкома Голованова напивается пьян, набрасывается на мальчика, избивает его, облучает! Майно-Коломенский, ты понимаешь, что тебе светит колония? А так как здесь у нас исправительного заведения для подростков нет, поедешь ты за Периметр! На Большую Землю! Позор на всю школу, да что там школа — на весь город! Как тебе это нравится, Майно-Коломенский? Долго и планомерно добивался, да?

В голосе завуча прорезались визгливые истерические нотки, причём, больше не испуганные, не возмущëнные, а скорее наоборот — какого-то злобного торжества. Без всяких считок ноосферы Рэй с беспощадной ясностью понял: З.А.Е сейчас именно радуется. Мелкой, гнусной радостью человека, дорвавшегося наконец до возможности сделать гадость тому, кому завидует, перед кем всегда пресмыкался. Стало невыносимо мерзко.

Захотелось наплевать на всё и просто свалить отсюда телепортом. И пусть делают, что хотят.

Усилием воли он задавил это желание. На Бельскую-то плевать, но здесь капитан милиции и отец. И… он внутренне похолодел — неужели действительно отправят на Большую Землю? Жить без станции, без аномалий, без других активити, просто дышать каким-то иным воздухом, не воздухом Зоны? Он же этого не выдержит, он умрëт…

— Товарищ, капитан милиции, простите, не сказали вашу фамилию!

Виктор Петрович Голованов наконец перестал быть сфинксом, ожил, встал с дурацкой жëсткой скамейки. Совершенно мирный и безобидный на вид, сухонький, невысокий, в скучном сером костюме. Таких часто называют "мужичками" и "человечками". И любят снимать в комедиях. Старомодные очки, портфель, седеющие и редеющие остатки когда-то роскошной кудрявый шевелюры. Но когда он встал, показалось, что вокруг по-грозовому сгустился воздух.

— Новикова. Алла Олеговна, — запоздало представилась милиционерша.

— Ну так вот, Алла Олеговна. С вами мы поговорим чуть позже и в более спокойной обстановке. Надеюсь, вы окажете мне любезность прокатиться в моей машине.

Капитанша кивнула, Рэю показалось, что сдавленно.

— А теперь с вами, Анна Евгеньевна, — отец сделал шаг к завучевскому столу, В вашей же манере. Расскажите нам, почему вы считаете меня отвратительно плохим телепатом и ещё более никуда не годным отцом? Где и когда я давал повод так думать?

Бельская громко и смешно икнула.

Виктор Петрович продолжил:

— Вы пригласили меня сюда, точнее, не пригласили, а притащили. Позвонили мне на работу, сказав, что в школе ЧП. Я проверять не стал, сразу бросил всё и поехал. Если честно, за сына испугался.

— Приëмного сына, — зачем-то уточнила завуч.

— Моего сына! — отрезал Виктор Петрович, — Ну так вот, продолжаем. В школе, оказывается, ничего плохого не происходит, а драка была в каких-то гостях. И я слишком хорошо знаю своего, — он выделил голосом это слово, — Своего сына, чтобы поверить, что он просто так ни с того, ни с сего набросился на бедного мальчика.

— Я говорю со слов Татьяны Смирновой! — залилась краской завуч. Теперь очередь злорадствовать перешла к Рэю.

— Я сам поговорю с этой Татьяной Смрновой. И с мальчиком. Я разберусь. А вот вам, возможно придëтся подумать о заявлении по собственному.

Неприятное лицо З.А.Е побледнело, потом покраснело. Ярко напомаженный рот хлопал по-рыбьи.

— А теперь мы всё-таки едем домой обедать, ну, или, учитывая время, скорее ужинать! — нанëс Виктор Петрович последний удар, — Алла Олеговна, прошу вас!

Милиционерша встала, противно заскрипев стулом.

— До свидания, товарищ Бельская.

Завуч только сухо кивнула.

Если бы Рейден получше разбирался в людях и их играх или всё-таки не побрезговал залезть к З.А.Е-и-так-далее в мозги, он ощутил бы невыносимо жгучую горечь поражения. Впрочем, ему, пожалуй, было всё равно. Какая ерунда все эти школьные бури, если выяснилось, что ты зря подозревал во лжи директора "Эпи-Центра", а приëмный отец и Воины Храма всегда на твоей стороне!

Диск 7, фрагмент 3

Домой ехали, что не удивительно, в полном молчании. Думая каждый о своём. Милиционерша просто дремала. Теперь, сидя рядом с ней, Рэй мог, развернувшись на кресле, ясно рассмотреть печать привычной многодневной усталости на широком некрасивом лице, мешки под глазами, тоскливо опущенные уголки тонких губ, чернильное пятнышко на толстом пальце. Капитана Новикову стало очень жалко. И не страшная она совсем, а просто предельно задëрганная жизнью тëтка. И как вообще здесь в Зоне человек может дойти до жизни такой? Оперативники майора Кострова вот например почему-то совсем другие. Они тоже, конечно, бывают и нервными, и усталыми,