Заворг. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест
Наконец, двенадцатого октября, в печати объявили, что постановлением Совета Министров СССР от одиннадцатого октября восемьдесят шестого года комсомолу предоставлены широкие возможности по ведению собственной хозяйственной деятельности. Про центры НТТМ ничего не сказали. Это даже меня озадачило. Неужели мои предостережения сыграли роль? Или история только мою идею перенесло с восемьдесят восьмого года, а центры НТТМ так и разрешат в восемьдесят седьмом. Решили начать с малого и более-менее подконтрольного мероприятия?
У меня и постановления бюро, и Устав и заявление о постановке на налоговый учёт, и планы расписаны на пять лет вперёд, и бюджеты сформированы для каждого предприятия, и кадры подобраны. Когда я тогда выложил все «свои» наработки Гаврилову, он за голову схватился. А когда экономисты согласились с моими расчётами, просто молча пожал мне руку, спросив:
— Ты где цифры брал?
Я дёрнул плечами и сказал неопределённо.
— Дали.
Гаврилов хмыкнул.
— Понятно, — сказал он. — А считал кто?
— Считал я сам.
— Далеко пойдёшь, Михаил. И мы тебе поможем.
И вот пришёл миг, когда я стоял в «Приморской краевой конторе Стройбанка СССР» и держал в руках карточку с номером счёта и образцом моей подписи. Это случилось через три недели. Теперь я на целых пять лет становился руководителем «Молодёжного центра ВБТРФ» и меня никто не мог уволить. Никакое комсомольское бюро, никакой партком. Только за финансовые нарушения. Но… Пойдите найдите их, ага, ха-ха… Дураков нет.
Глава 16
После создания совместных предприятий по управлению «непрофильными» активами ВБТРФ мне работы не прибавилось. Правильно сказал Гаврилов, они мне помогли. Де юре активы перешли в Центр, а фактически, как управляли структуры базы флота ими так и продолжали управлять. Изменения произошли в разделении, так сказать, финансовых потоков.
Налог на прибыль для ВБТРФ составлял тридцать пять процентов. Имелись ещё и другие платежи в государственный бюджет, такие, как, например: налог с оборота — десять процентов, налог на фонд оплаты труда — восемь процентов.
А с прибылью было вообще страшное дело. Если у предприятия рентабельность превышала «предельный уровень», то налог на прибыль могла доходить до девяноста процентов. У производства такие «проблемы» случались редко, но у нас, у Молодёжного центра, арендующим всё за копейки и пользующимся имуществом «базы флота» бесплатно, они могли бы случиться однозначно, если бы мы сидели на, так сказать, на всём готовеньком и только «стригли бабосы». Однако моими стараниями на молодёжных центрах остался висеть только подоходный налог размером тринадцать процентов. И то, не на нас, а на наших трудящихся. Но без этого налога в СССР было не обойтись.
По договору наш партнёр — ВБТРФ отказался даже от налог на доходы от совместной деятельности, составлявший пятнадцать процентов. То есть, мы брали на себя его бремя «социалки», а «партнёр», за это платил частью продукции, которую реализовывала наша коммерческая служба.
Таким образом, ВБТРФ, продолжая обслуживать и содержать свои «непрофильные активы», экономила очень большие деньги, которые тоже отдавала нам на развитие и проведение культмассовой работы.
Буквально уже через неделю во Владивосток с концертом приехал вокально-инструментальный ансамбль «Синяя Птица», где успешно выступил в помещении Приморской филармонии, арендованной мной. Выступил и получил хорошие деньги не по ставке тридцать семь рублей за выступление, а пятьдесят. При заявленной трёхрублёвой цене не билет и заполненном зале с тысячью двумястами мест, мы могли себе позволить заплатить восьми музыкантам и трём их коллегам: звукооператору, администратору (дяде Саше) и бухгалтеру (тёте Кате) такие деньги. «Синяя Птица» выступала два дня, давая по три концерта, а посему заработала неплохие официальные деньги.
Мы заработали немного, отдав половину оставшихся от расчёта с артистами денег за аренду, но ведь это было только начало нашей концертной деятельности, прибыль с которой, между прочим, облагалась налогом до сорока пяти процентов. А на больших площадках и семьдесят. А тут «Дворец культуры моряков» получал деньги не за концерт, а за аренду. И «мутить» с билетами не нужно, ведь музыканты требовали больше, чем было положено по закону и организаторы занижали цифру «заполняемости зала».
Дядя Саша Райз, тут же закрутил «шарманку» и к нам стали прилетать более востребованные молодёжью группы: «Машина времени», «Наутилус Помпилиус», «Пикник», «ДДТ», «Кино», которая выступала вместе с «Аквариумом» и 'Алисой в нашем цирке, где оба концертных дня все две тысячи четыреста мест были заполнены.
Мы мало зарабатывали на этих концертах, но мы заманивали музыкантов, скармливая им сладкую приманку и готовясь к «сенокосу» в весенне-летний период на стадионе «Динамо», с которым я уже вёл переговоры, уточняя расписание игр и других спортивных мероприятий. Там, при общем десятитысячном количестве мест, и ожидании пятидесяти процентного заполнения, доходы ожидались побольше.
Однако, для того, чтобы, кхэ-кхэ, «не ждать милости от природы», а именно, не утруждать музыкантов транспортировкой громоздкого звукового и музыкального оборудования, нам нужно было иметь своё. Да и о создании своей музыкальной группе мы то есть я) задумались.
Молодёжный центр не открывал валютный счёт, а совершил бартерную сделку с японцами, обменяв некоторое количество фарша «сурими» на необходимые нам товары. Я просто позвонил «своему» автодилеру и предложил заработать. А потом пришёл с этой идеей в партком.
Гаврилов некоторое время морщил лоб и чесал затылок, приговаривая свою излюбленную фразу: «Ёлочки зелёные», а потом, махнув рукой, приглашая следовать, за ним, пошёл к Никитенко. К моему удивлению и, особенно, к удивлению Гаврилова, Никитенко, почитав обоснование и предложение, быстро подмахнул его и показал нам обоим большой палец правой руки поднятый вверх. Конечно я его понимал. Говорю же, экономия у базы с таким официальным уходом от налогов, была сумасшедшая. Да и сдавать валютную выручку предприятие должно было обязательно. А тут… И овцы, так сказать, и волки, хе-хе… Все были при деле.
— Ну, ты даёшь! — сказал мне тогда Игорь Иванович. — Где хранить-то будешь?
— Арендуем склады, — пожал я плечами.
— А репетировать?
Мои друзья репетировали в бомбоубежище городской больницы номер два, в народе называемой «Тысячекоечной». Я рассчитывал имущество хранить там, однако вдруг вспомнил, что и тут на территории «Диамидовского судоремонтного завода есть бомбоубежище», и довольно приличное.
— Хм! Игорь Иванович, а если задействовать для наших нужд наше бомбоубежище. Мы бы там порядок поддерживали.
— Хм! Бомбоубежище? Хм! Надо с Гражданской обороной согласовать. Они за всё отвечают. Там же противогазы всякие, костюмы химзащиты… Дизель-генератор… Надо переговорить. А идея неплохая. Молодец!
Так мы заимели место для репетиций и хранения ценностей. Правда, Андрей Тостов с Мишкой Галасеевым
