Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

Кузнец задумался, почесал затылок мозолистой ладонью, и, приняв какое-то решение, со всей серьёзностью сказал:

— А вы знаете, Егор Андреевич. Я же ведь возьму и приеду. Да, вот возьму и приеду!

В его глазах загорелся огонёк любопытства, какой бывает у детей, когда им обещают показать что-то удивительное. Несмотря на свой внушительный вид и суровое ремесло, в этот момент он напоминал мальчишку, предвкушающего приключение.

— Вот и приезжайте, — ответил я ему, улыбаясь этому неожиданному энтузиазму.

— Завтра, как сделаете всё до конца, вот вместе с Фомой и приезжайте, — продолжил я, представляя, как покажу ему действующий механизм, и какое впечатление это произведёт на мастера. — Возьмёте заводного, а потом, когда назад будете возвращаться, кому-то из своих скажу, он проведёт вас на обратном пути.

Савелий Кузьмич улыбнулся, кивнул и сказал:

— Хорошо, Егор Андреевич, так и сделаю.

— Ну, на этом и договорились, — сказал я, протягивая ему руку, а потом на полушаге остановился и добавил: — Савелий Кузьмич, вы цену-то не назвали. Скажите, Фома с вами рассчитается.

— Нет, Егор Андреевич, — ответил кузнец, вытирая руки о фартук, прежде чем пожать мою. — Во-первых, мне самому интересно, что будет из всего этого, а во-вторых, Иван Дмитриевич за всё уплатил.

Его рукопожатие было крепким, как и подобает человеку его профессии — мозолистая ладонь, сильные пальцы, привыкшие держать тяжёлый молот.

— Я лишь покачал головой. Ну, вам виднее, Савелий Кузьмич, — сказал я ему, мысленно отмечая, как далеко распространяется влияние Ивана Дмитриевича в этом городе.

Я вернулся в таверну, где Фома и Захар уже обедали. Трактирный зал был полон народу — купцы, заезжие торговцы, местные ремесленники, все ели, пили, громко разговаривали.

Протиснувшись между столами, я плюхнулся на скамью рядом с Захаром. Тот уже доедал свою похлёбку, вытирая край миски куском хлеба. Фома же неспешно разрезал ножом большой кусок запеченного мяса.

— Спасли градоначальника-то, Егор Андреевич? — спросил Захар, с интересом оглядывая меня.

— Вроде того, — кивнул я, подзывая трактирщика. — Полностью поправится.

Мне тут же принесли миску наваристой похлёбки, от которой шёл пар, и кусок свежеиспеченного хлеба с золотистой корочкой. Я с жадностью набросился на еду, чувствуя, как с каждой ложкой ко мне возвращаются силы.

Жуя хлеб, я посмотрел на Фому, который с видимым удовольствием потягивал квас из деревянной кружки:

— Фома, у меня к тебе будет поручение. Завтра нужно забрать готовую деталь у Савелия Кузьмича.

Тот кивнул, утирая усы:

— Сделаю, Егор Андреевич. А когда обратно в Уваровку?

— Завтра и поедете. Кузнец, кстати, тоже в Уваровку поедет, вместе с тобой, — добавил я, отламывая ещё кусок хлеба. — Так что к утру прикупи пару туш свиней. Как раз промёрзнут по дороге, пока доедете.

Фома одобрительно прищурился, видно было, что идея ему понравилась:

— Сделаю, Егор Андреевич. Тут на базаре свиньи хорошие, упитанные. Как раз к вечеру сторгуюсь. А к утру их разделают.

Захар оторвался от своей тарелки и, вытирая губы рукавом, спросил, глядя на меня с нетерпением:

— А когда мы-то выезжаем, Егор Андреевич?

Я указал ложкой на еду, улыбнувшись:

— Вот доедим и поедем.

Захар тут же выпрямился, словно по стойке «смирно»:

— Вот и отлично, Егор Андреевич! Тогда я пойду коней проверю, подготовлю всё.

Он быстро поднялся и вышел, грохнув дверью так, что пламя свечей на столе затрепетало. Я посмотрел ему вслед, отметив про себя такую расторопность. Видно, и ему не терпелось вернуться домой.

Я продолжал есть, когда вдруг меня посетила мысль. Я аж по лбу себя хлопнул с досады, чуть не расплескав похлёбку:

— Фома, а ты чего мне не напомнил⁈ Ладно, я закрутился со своими делами, ну, а ты-то чего?

Фома смотрел на меня с недоумением, в его глазах читалась тревога — чем тот провинился:

— Что, Егор Андреевич? Что случилось?

Он тут же полез за пазуху, доставая кожаный кошель, туго набитый:

— Я всё продал, всё, как вы велели. И стекло, и фарфор. Вот деньги, до копейки…

Кошель звякнул о стол, когда Фома положил его передо мной. Звук этот привлёк внимание соседей по столу, и я заметил, как один из купцов покосился в нашу сторону с нескрываемым интересом.

— Да не про деньги, Фома, — отмахнулся я, понизив голос и придвигая кошель обратно к нему. — Хотя, — я поднял указательный палец, — они всегда нужны. Себе оставь часть на покупки для Уваровки. Да, может, и тебе что нужно, а то скажешь, что барин купца своего не ценит.

Я подмигнул, и Фома аж чуть не задохнулся от таких слов:

— Да как же, Егор Андреевич⁈ Да вы же… Да…

— Ой, всё, хватит, — махнул я на него рукой, перебивая его излияния. В таверне и так было шумно, незачем привлекать ещё больше внимания. — Я о чём начал-то: гостинцев Машке нужно взять. А то в городе был, приеду с пустыми руками…

Фома аж просиял, в его глазах загорелся огонёк:

— Это… Егор Андреевич, так мы быстро! Давайте пойдём, сейчас всё организуем!

Он уже вскочил, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Я же не спеша допил остатки кваса, вытер губы тыльной стороной ладони и поднялся из-за стола.

Фома уже чуть ли не тянул меня за рукав, наговаривая:

— Пойдёмте, есть тут у меня в одной лавке знакомый купец, там всё у него есть! И пряники медовые, и ленты цветастые, и шали тонкие, что пальцами не ощутишь! Машеньке самое то будет!

— Сюда, Егор Андреевич, — говорил он, указывая на небольшую лавку с цветастым навесом. — У Прохора Ильича такие товары, что и в столице не всегда сыщешь!

Я улыбнулся его энтузиазму. Машенька обрадуется любому подарку, даже самому скромному. Но раз уж я в городе, почему бы не порадовать её чем-то особенным? С такими мыслями я шагнул за Фомой в лавку, звякнув колокольчиком над дверью.

Глава 14

В лавке нас встретил сам хозяин — Прохор Ильич, коренастый мужчина с хитрыми, как у кота, глазами и бородой, в которой уже проглядывала седина. Увидев Фому, он расплылся в широкой улыбке, от которой в уголках глаз собрались морщинки.

— Фома Степаныч! Какие люди! —