Товарищи ученые - Петр Алмазный

— Знаю. Это я для пущего эффекта! Значит, смотрите: появляется Костя. И почти сразу же началось! Как будто вселился к нам… кто?

— Злой дух Ямбуя! — брякнул Яр.

Фильм под таким названием — о приключениях геологов в немыслимой таежной глуши — недавно с большим успехом прошелся по экранам.

— Можно и так сказать, — промолвил я, по лицам приятелей читая, что они напряженно мыслят.

И в самом деле: дух-не дух, а стоило возникнуть в «семерке» гражданину Федорову, как странные и неприятные происшествия глухо поползли по городку. А он москвич, связи с Москвой у него никуда не делись. А столица, естественно — средоточие шпионской деятельности. Там и посольства, там тучи иностранных туристов. Среди которых, несомненно, есть разведчики… Там его и взяли в оборот. Предположим. Ученые в самых передовых дисциплинах — понятно же, зона риска! Объяснять не надо.

Примерно так я изложил свои соображения. К этой минуте я отлично видел, что «игра в шпионов» сильно захватила моих друзей. На самом деле, это ведь задача для интеллектуалов, да еще с принципиально открытым сюжетом, настоящий, самый реальный, жизненный детектив!

Но тут есть другая опасность. Можно перегнуть палку. Наплодить кучу версий и контрверсий, от которых у всех головы пойдут кругом.

Думаю, похожие мысли промелькнули и еще у кого-то. И я решительно сказал:

— Вот что, парни. Давайте пока остановимся на Федорове в качестве проверяемого. Как его можно прощупать, какие подходы искать? Продумаем. И соберемся здесь же. Жоржик, ты не возражаешь?

— Нэт. Напротив, приветствую.

— Тогда собираемся послезавтра. В это же время, в этом же составе. Идет?

На том и порешили.

…Возвращались мы с Володькой почти молча. Так, перекидывались фразами. Я думал о том, что надо жестче брать в руки инициативу. Костя, не Костя — вопрос другой, но вообще эту публику надо вытаскивать на себя.

Задумался. Вовка тоже о чем-то своем… Так и шли, два мыслителя. А уже у подъезда он вскинул взгляд и вдруг сказал:

— О! А это, похоже, к тебе.

Я повел взглядом по движению его руки и увидел, что у нашего подъезда топчется Кондратьев. И что он увидел меня, заволновался, затоптался еще сильнее

— О, — прокомментировал Володька. — Точно к тебе!

Ипполит Семенович нетерпеливым топтанием на месте до комичного напомнил пса, встречающего хозяина. Нормальный домашний собакен так выражает радость: лапами перебирает, корпусом виляет, хвостом машет что есть сил. У нашего главного снабженца хвоста не было, врать не буду, но в целом он сильно мне напомнил такого вот пса.

— Максим… Максим Андреевич! — с некоторым усилием вспомнил он. — Здра… Э-э… Добрый вечер! И вам, Володя, здравствуйте!

— Добрый, — я приостановился. — Вы к нам?

— То есть да, — от волнения Кондратьев сильно путался в словах, руками тоже сучил ненужно — потирал подбородок, хватался за воротник рубашки — все это были пустые, «мусорные», как говорят психологи, движения. — То есть, к вам, Максим!

Вован слегка комически вскинул руки:

— Нет вопросов! Иду.

— С Капустиным завтра переговори, — на всякий случай напомнил я ему о наших незаконченных рабочих делах. — Не забудь.

— Естественно! — и Мечников вошел в подъезд.

Кондратьев немедля встрепенулся:

— С каким Капустиным?

— Неважно, Ипполит Семенович, — тоном я обозначил, что любопытство неуместно — хотя уверен, что главснаб затревожился не по существу, а просто так, по привычке совать нос в любую щель. — Это наши научные проблемы, к вам отношения не имеют.

— А, ну да, ну да, — вспугнуто забарабанил Кондратьев. — Я к чему, Максим Андреич? Специально к вам пришел.

— Хотели поговорить?

— Ну да, ну да… Поговорить надо. Мы… давайте отойдем немного, ладно?

Смысла в отходе не было ровным счетом никакого, но я снисходительно списал чепуху на волнение Ипполита Семеновича.

— Конечно. Можем даже немного прогуляться.

Гулять в теплых июльских сумерках мой собеседник не захотел. Отошли метров на тридцать. Здесь Ипполит Семенович оглянулся — тоже вполне бессмысленно — и понизил голос:

— Я чего хотел-то, Максим Андреич…

— Оставим Андреевича. Просто Максим.

— Да? Ага, ага… Так я чего: дочку-то мою, Аэлиту, сегодня вызывали.

Последнее слово он произнес таинственным шепотом. И без указания адресата.

Но в этом и нужды не было. В СССР русский язык модернизировался так, что глагол «вызвали» не требовал никаких уточнений. Вызвали — значит, «туда». А куда — «туда», тоже было ясно без всяких лишних слов. В органы правопорядка. А еще точнее — госбезопасности.

Но я все-таки переспросил:

— Туда вызвали?

— Туда, туда, куда же еще. К Пашутину. И Зарубин еще был. То есть, она-то их, конечно, не знала, они вежливо так представились… Вообще, говорит, так очень любезно, обходительно все было. Впечатления, говорит, самые благоприятные.

Последнюю фразу Ипполит Семенович произнес как бы по памяти. Видимо, дословно воспроизводя то, что сказала дочь.

— Понятно, — ответил я и решил, что стоит рулить беседой самому:

— Стало быть, вы в курсе того, что произошло? Аэлита вам рассказала?

— Да, да. Сказала. Тот парень утонул. То есть не утонул, но непонятно что. Дочка у меня в шоке, все твердит: какой ужас, какой ужас… Максим Ан…

— Максим.

— Конечно, конечно. Я что хочу сказать: Максим, вы ее поддержите морально, ладно? Очень прошу! Вы для нее… ну, как бы моральный авторитет!

Я усмехнулся:

— Насчет этого утверждать не стану, но поддержу, спору нет.

— Ага, ага! Завтра по возможности загляните к нам, ладно? Посидим, чаю попьем… И вообще заходите всегда, будем рады!

Ишь ты, как запел старый хрыч! Неужели в зятья наметил меня?

Тут я поймал себя на том, что эта мысль вовсе не вызывает во мне отторжения.

Воображение мгновенно набросало мне образ Аэлиты. Нечего сказать, эффектная девушка. На редкость. Редкая красота досталась ей в наследство от матери. И потом, она же сама первая пошла мне навстречу! Что там ни говори, а мое Эго самолюбиво надулось после этого. Когда такая красотка сама делает первый шаг к тебе!

Но это все же не главное.

Главное, цеплявшее меня в Аэлите — ее странное, почти сверхъестественное сходство со Светланой из моей прежней жизни. Как будто между этими молодыми женщинами из разных эпох и мест есть некая таинственная связь, волшебная невидимая нить… А кто знает⁈ Может,