Мы, Николай II. Годы 1897 – 1913 - Станислав Черняк

class="p1">Что мы решили вколоть Петрову? В самом начале 1900-х годов акушеры в качестве наркоза для пациенток использовали «скополамин» — растительный алкалоид, содержащийся в некоторых растениях семейства паслёновых. Вколотый вместе с морфином, он вызывал расслабление и «сумеречный сон» — особое состояние, при котором сознание не теряется, но человек становится нечувствительным к боли. По сути это был популярный в Европе и США анестетик, но в определённых дозах, как выяснил изобретатель метода врач Роберт Хаус из Далласа, штат Техас, эта адская смесь подавляла волю пациентов и вводил их в особое психическое состояние, делающее их предельно откровенными. По сути, они были расслаблены настолько, что у них просто не оставалось сил выдумывать ложь. С идеальной сывороткой правды нас разделяли десятилетия, но надо же было с чего-то начинать.

Шприц опустел, и мы стали внимательно наблюдать за действием вещества на допрашиваемого. Прошла примерно минута, когда он обмяк и захрипел.

— Освободите шею, а то он ненароком задохнётся, — скомандовал Антон Франциевич.

Шею освободили, но разомлевший Петров только слегка приоткрыл глаза и снова сомкнул веки, его рот чуть приоткрылся, из его уголка вытекла тонкая струйка слюны. Террорист застонал, а потом вдруг весёлым голосом нараспев произнёс:

— Что же вы, суки, со мной делаете? Окон нет, а солнечный свет так и льётся, так и льётся, прямо внутрь головы. А слабость-то какая, помираю что-ли?

— Александр, Вы меня слышите, — наклонился к нему тот, кто скорее всего был медиком.

— Слышу, только отвечать лень, глаза открыть и то тяжко…

— Скажите, зачем Вы взорвали полковника Карпова? Кто дал Вам приказ — это сделать?

— Приказ-указ. Шибко ушлый был ваш Карпов. Шибко — Шишко. Надо же экое смешное совпадение, — Петров слабо хихикнул.

— Шишко, это который Леонид Эммануилович?

— Для вас — Херилович, для меня Лёня, — эта фраза снова развеселила допрашиваемого, но сил смеяться у него тоже не было.

— А его кто попросил? Товарищи по партии?

— Тепло, но не горячо, — мозг террориста под воздействием сыворотки вёл себя странно и непредсказуемо, оттого диалог стал слегка напоминать детскую игру.

— А кто же тогда, коли не товарищи?

— Коля не товарищ? Коля — господин! Коля, Коля, он такой один.

Внезапно что-то произошло с Петровым, он дёрнулся, начал задыхаться и синеть.

— Что происходит? — крикнул я медику.

— Пока не понимаю, возможно аллергическая реакция, такое бывает. Судя по внешним признакам, состояние резко ухудшается.

— Что можно сделать?

— Попробую укол адреналина в сердце по методу Пеля, но риск огромный. Сформулируйте один самый главный вопрос, возможно он успеет на него ответить, дальнейшая ситуация непредсказуема.

Наручники и кандалы были сняты, рубашка разорвана на груди, медик шприцем со специальной длинной иглой совершил внутрисердечную инъекцию. Глаза Петрова широко раскрылись и уставились на меня.

— Кто такой Коля? — не знаю, что спросили бы вы в такой момент, думаю этот вопрос был единственно возможным в такой ситуации.

— Николай он и есть Николай, одинарный, не двойной. Тёзка твой и смерть твоя… — Петров как-то судорожно икнул, тело его сотряслось в конвульсиях, и он затих, как оказалось — навсегда.

— Загадка, Антон Франциевич, ещё какая загадка, но отгадывать её мы будем в другом месте и с другими людьми. Простите господа, мне жаль, что всё так получилось, но похоже другого выхода у нас не было. В конце концов Александра Алексеевича всё равно бы ждала виселица в ближайшее время, так что мы в какой-то степени даже облегчили ему страдания.

Я отвернулся, чтобы присутствующие не увидели слёзы в моих глазах. Вроде умер враг, а всё равно жалко — человек ведь, заблудшая в потёмках, несчастная душа…

Глава 28

ЧТО ЗА КОЛЯ?

Совещание в моём рабочем кабинете собрало очень необычный состав участников. Помимо премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина, министра внутренних дел Антона Франциевича Добржинского и моей супруги Александры Фёдоровны, в помещении присутствовала и фрейлина её Величества Анна Александровна Вырубова. Последняя оказалась в нашей компании по настоянию моей супруги, и её присутствие, надо признаться, меня немного раздражало. Однако, в самое ближайшее время мне предстояло убедиться, что ничего случайного не бывает, на всё — Божий промысел. Григорий Ефимович Распутин приболел и нами было решено его не беспокоить.

Антон Франциевич кратко напомнил о череде событий последних дней и поведал присутствующим о коротком заключительном допросе террориста Александра Петрова, зачитав стенограмму.

— Шишко Леонид Эммануилович, — монотонно продолжал Добржинский. — Псевдонимы: Батин, Благовещенский. Руководитель боевой группы эсеров отставной 57-летний военный. Автор книги «Рассказы из русской истории», довольно качественной эсеровской агитки. Основное внимание в книге уделено, так сказать, крупным крестьянским восстаниям.

— А где он сейчас? — заинтересованно спросил Столыпин.

— В основном он обитает в Хельсинки и Париже вместе с супругой и падчерицей, но недавно был замечен в Петербурге. Я установил слежку, но пока ничего интересного не замечено.

— Понятно. Скорее всего он разрабатывал план операции по уничтожению Карпова, но кто настоящий заказчик? — этот вопрос меня действительно не оставлял равнодушным. Начали с Карпова, но дай волю — перейдут на рыбу покрупнее, типа Столыпина, а там и до меня недалеко.

— Коля, — на выдохе произнесла императрица. — Господин Коля. Неужели сам Николай Николаевич, твой двоюродный дядя?

— Вполне возможно, — с некоторым раздражением произнёс Столыпин. — Насколько мне известно, нынешний пост попечителя Офицерского собрания Армии и Флота явно не удовлетворяет его амбиций.

Предположение было настолько логичным и убедительным, что захотелось сразу с ним согласиться. Гигант, любимец армии, идеальный правитель, просто русский богатырь из сказки.

— Простите, но он двойной, — тихо произнесла Вырубова.

— Что, простите?

— Он двойной Коля — и по имени, и по отчеству. А наш Николай, как было написано в стенограмме допроса, одинарный, а не двойной, то есть отчество у него иное.

— Слава Богу, — выдохнул Столыпин. — Нам только протестных настроений в армии не хватало.

— И не Покровский, товарищ министра финансов, тот тоже Николай Николаевич, — задумчиво произнесла Аликс. — А каких видных Николаев мы ещё знаем?

— Князь Николай Дмитриевич Голицын, сенатор, — начал перечислять Столыпин.

— Будущий премьер-министр, — чуть не ляпнул я. Ох уж это знание истории, так ведь ещё и провидцем объявят похлеще Распутина.

— Камергер Николай Алексеевич Маклаков, — продолжал вспоминать Столыпин. — Только он сейчас