Совок 15 - Вадим Агарев

А я, скосив глаза на эталон филейных дамских статей, в очередной раз убедился, что античная женщина не только фигурой, но и интеллектуально превосходит свою подчинённую. Причем, намного. Как минимум, на порядок. Отвернувшись в сторону стеллажей с учетными карточками и журналами, Валентина Прекрасная мелко подрагивала своей роскошной грудью и округлыми плечами. Делая всё это практически беззвучно и более ничем не выдавая своего потаённого веселья.

— Ладно, Тоня, я пойду к Алексею Константиновичу, а ты соберись и впредь будь повнимательнее! — погладил я по голове даже не шелохнувшуюся от растерянности девушку. Погладил ласково, будто бы неразумное дитя из коррекционного класса. После чего с чувством лёгкой удовлетворённости двинулся к руководству на ковёр. По пути размышляя, а был ли мальчик? Был ли на самом деле среди тех двоих, меня искавших, комитетчик? Или же вздорная девка опять что-то напутала? И по умыслу недоброму или без оного, но приплела лишнее? Впрочем, по идее, эта статья вполне подразумевает участие в деле гэбистов. Нет, скорее всего не приплела. Если на самом деле в событиях присутствуют левые дензнаки, комитетчики мимо никак не пройдут. Особливо, если учесть случившееся ныне нашествие московских варягов в нашу область.

— Разрешите, товарищ майор? — шагнув через порог и со всем почтением обратился я к начальнику районного следствия, — Лидия Андреевна распорядилась к вам зайти. Сказала, что вы меня искали.

Майор Данилин точно так же, как и Тонечка, минуты две, а то и все три смотрел на меня по-рыбьи. То есть, абсолютно молча и дико тараща глаза. С той лишь несущественной разницей, что в отличие от своей клевретки, рта своего на меня он так и не раззявил. Не раззявил-то он не раззявил, но смотрел на меня при этом до крайности неприязненно. Словно кто-то ему нашептал, что видел меня с его женой на последнем ряду в кино.

— Чего замер, проходи! И дверь за собой прикрой поплотнее! — глухо скомандовал он, когда его недружественное молчание уже стало меня тяготить. — Скажи мне, Корнеев, ты опять какую-то свою игру затеял? Потому и рапорт свой мне подсунул? Признавайся, знал, что никакого перевода не будет? — вскочивший из-за стола, Алексей Константинович, забыв о солидности, подбежал ко мне и принялся что-то высматривать в моих глазах.

— Ты эту свою блядь цыганскую специально ленинским мудакам подставил, чтобы еще раз перед москвичами засветиться? — почти уперевшись подбородком мне в лицо и пыхая мне в нос противным табачным смрадом заядлого курильщика, сорвался он на тонкий фальцет гаремного евнуха. — Мало тебе одного ордена? Или ты по своему подлому обыкновению опять какую-то гадость затеял? Интригу очередную? От которой потом всем, кроме тебя, кровавым поносом срать придётся?

Не будучи в силах и дальше дышать начальственным табачным перегаром, я шагнул в сторону и, отодвинув от приставного стола стул, уселся на него верхом. Мой разум решительно отказывался обрабатывать поток вала поступивших вводных. Потому что вместо стройных или пусть даже кривых логических цепочек, которые должны были сейчас выстраиваться в голове, в сознании стоп-кадром появилась отчетливая картинка. С кровавыми мальчиками. До отдельных мелочей повторяющая ту, реальную из погреба. С аккуратными дырками в коротко стриженных затылках.

Тряхнув головой, я отогнал жуткое видение, сопровождаемое прелым запахом прошлогодней картошки и сгоревшего пороха. Потом еще раз мысленно повторил для тонкокожего молодого человека в своей голове, что по-другому поступить было нельзя.

И только после этого поднял взгляд на нависающего над собой начальника, готового в любую следующую секунду впасть в неконтролируемое неистовство.

— Да сядь ты уже наконец, майор! — напрочь отринув из старого полковничьего разума юношу-старлея, в сердцах гавкнул я на Данилина, — Сядь и спокойно расскажи, в чем дело? Кто они, эти оху#ярки, которые за мной приезжали? И почему они меня не дождались, если я им так нужен?

Глава 12

Проговаривая все эти дерзновенные слова, голову на нависшего над собой шефа я так и не поднял. Как сидел, равнодушно уперев подбородок в сложенные на спинку стула руки, так и остался сидеть. Нет, моё поведение не было намеренно непочтительным. Точно так же, как и не было оно продиктовано куражом малолетнего строптивца. А уж, тем более, глупой гордыней внезапно вознёсшегося к звёздам баловня судьбы. И даже не отсутствием желания смотреть на майора снизу вверх. Просто к этой минуте я почему-то почувствовал себя смертельно уставшим. Сознание юноши не вывезло всего того, что я по собственному легкомыслию на него нагрузил. Оно истощилось и выгорело. От непрерывной череды прежних знаковых событий и совсем недавно состоявшихся. От свинцового гнёта несвойственных нормальной комсомольской психике приключений. Которые всей тяжестью навалились на разум и душу молодого мента. А сегодняшнее убийство двух и более лиц, сдобренное руганью с глупыми бабами, лишь усугубило ситуацию. Надо думать, всё это и послужило той соломиной, которая переломила хребет верблюду по фамилии Корнеев.

Я и в самом деле чувствовал себя до такой степени измотанным, что сейчас уже было лень что-то из себя изображать. И тратить силы, которые, и так бесследно иссякли, на соблюдение приличий, мне тоже не хотелось. Приличий, пусть, самых элементарных. Даже по отношению к присутствующему здесь Алексею Константиновичу Данилину. Который, в соответствии со штатным расписанием Октябрьского РОВД, есть для меня и царь, и бог, и воинский начальник. Без всякого преувеличения.

После нескольких секунд растерянной дезориентированности царя и бога, сбоку от меня что-то тихо противно скрипнуло. Машинально подумалось, что это был соседний стул. Повернув голову влево, на расстоянии вытянутой руки от себя я обнаружил своего начальника. Смирно со мной рядом сидящего. Как, собственно, ему и было велено минутой раньше.

И да, выглядел он непривычно. Я не стал копаться в памяти, но, как мне показалось, таким озадаченным майора Данилина я видел впервые. Скажу больше, мне даже почудилось, что я разглядел в его глазах отблески растерянной робости. Мелькнувшие всего лишь на какое-то мгновение, когда он встретился со мною глазами. Но я их, эти странные отблески, всё же заметил.

Впрочем, а чего тут удивляться и, тем более, перед самим собой кокетничать? Еще не стерлись в памяти те недавние времена, когда для пользы дела приходилось применять грозный начальственный рык. Опять-таки, сказать по совести, порой хватало одного пристального и продолжительного взгляда. Уже этого было достаточно, чтобы забуревшие и слишком поверившие в себя полковники, а также генералы, глотали валидол горстями. Потея до красных предынсультных морд и мокрого исподнего. И