Небо в огне - Алексей Ковригин
Несмотря на протестующие возгласы Рамона меня подхватывают с двух сторон и за пять минут доставляют в медпункт. А там первым делом требую медицинскую утку и справляю свою «маленькую нужду». Уф! Теперь и жить можно. Фельдшер выгоняет из кабинета толпу «желающих помочь» и приступает к своим обязанностям. Напоследок прошу Пабло снять с самолёта прицел и положить в моей комнате на сохранение. Тот удивлён, но согласно кивает и уходит, уводя с собой активно сопротивляющуюся племянницу. Вот чёрт! Она что, тоже здесь сейчас была? Неудобно-то как! Но, да и пофиг. Незачем совать свой нос туда, куда батька… не советовал. Сняв с меня одежду и обмыв рану, а затем обколов морфием, всего за каких-то полчаса меня полностью «заштопали». Как и обещал мне при «первичном осмотре» Игнасио, на губе разорванной до самой ноздри обошлось всего двумя швами, но вот на руку уже пришлось наложить все семь. Мне аж снова поплохело, когда взглянул на ту «борозду» что «пропахал» осколок по моему плечу, хотя казалось, что мне хуже уже и быть не может. Но чуть позорно не отключился, словно я не боевой пилот, а нервная гимназистка, пришлось нашатырь нюхать. А потом ещё и терпеть форменное издевательство, пока Рамон занимался моим «макияжем» и буквально всё моё лицо разрисовывал йодом и зелёнкой. Пришлось тоже терпеть. А напоследок фельдшер (!!!) буквально через силу заставил меня выпить пол-литра сухого красного вина «для лучшего кроветворения». Надо ли говорить, что я отрубился прямо у него на кушетке? Блин, так и настоящим алкоголиком скоро стану, с такими-то врачами…
Поздно вечером Шарль и Рамон помогают мне «передислоцироваться» из медицинского пункта в мою уютную и «законную» комнатку при штабе. По дороге сообщают, что днём на аэродром приезжал наш Командующий и всячески пытался «домогаться до моего тела». Но Рамон Игнасио, при полном одобрении и содействии моего заместителя, мужественно «встал грудью» на пути этого грозного военачальника, и наша встреча не состоялась. Ссылаясь на моё «критическое состояние» подполковника чуть ли не открытым текстом отправили «в дальнее эротическое путешествие». И на мой взгляд, правильно сделали. Того что уже случилось никак не изменить, а все подробности этого дела можно узнать и попозже. И сейчас-то ещё с некоторым трудом соображаю, что к чему. И это вовсе отнюдь не от выпитого вина, а от общей слабости моего организма. Возле своей бессильно поникшей «единички» немного задерживаюсь и с горечью осматриваю раскуроченный самолёт. Да уж, боевая моя подруга, досталось нам с тобой сегодня «на орехи» крепко. Ну да ничего! Сен-Жак обещает восстановить самолёт за неделю. Все необходимые для этого ремонтные запчасти в наличии на складе имеются, а лично мне Игнасио гарантирует, что уже через месяц и сам я «буду как новенький». Но это мы ещё посмотрим, через месяц или тоже через неделю. Лишь бы заживало всё поскорее, а как швы снимут так сам и решать по срокам стану. Мне «на сон грядущий» вновь настойчиво предлагают (и вливают!) пол-литра красного вина «для скорейшего выздоровления», Шарль с Рамоном «по-товарищески» этот тост тут же поддерживают… Ага, а ещё «друзья» называются… Ну как тут с ними не сопьёшься?
«А на следующее утро он проснулся знаменитым»©. Насчёт «знаменитости» ничего не скажу, но вот «больным проснулся», так это точно. На лбу липкая испарина, самого то в жар бросает, то в холод и трясёт как алкоголика с похмелья, а слабость в теле такая, что еле до горшка доковылял. Из постели вылезать совершенно не хочется. Рамон Игнасио диагностирует у меня сильнейшую простуду. Вот же угораздило меня посреди лета, и так сильно простудиться! Кому расскажи об этом, так ведь не поверят. Но нет тут ничего сверхъестественного. Продуло моё разгорячённое тело во время полёта без защитного козырька, да ещё и ранение сказалось. Печально. Так что, разве только одному Рамону в радость, что есть теперь кого лечить, а у меня сейчас вся тумбочка заставлена банками с отварами да настойками и до кучи «на десерт» стоит тарелка с горкой горьких порошков. Наваливается такая апатия, что поначалу как-то даже пропускаю мимо сознания тот факт, что у меня в «сиделках» вдруг оказалась одна совершенно рыжая и очень уж шустрая девица. А когда спохватываюсь, то оказывается, что «уже поздно пить боржоми». На мой «решительный протест» Шарль только хмуро буркнул:
— Перебьёшься! Ординарцев у нас нет. Не парней же мне было отправлять за тобой присматривать, пока ты там пьяный без памяти валялся? А Горрия сама вызвалась, так что… Терпи! — да вы же, гады, сами меня вчера напоили!
И вот кто бы тут сейчас сомневался, что «это она сама»? Ладно, «потерплю», но запомню и отомщу! Лежу под тёплым шерстяным одеялом и притворяюсь спящим. А что поделать? Но за этой деятельной особой исподтишка наблюдаю… и любуюсь. Всё-таки девчонка чудо как хороша, чего мне от себя-то свой интерес к ней скрывать? Моя комната всего за каких-то три часа разительно преобразилась. Окно отмыто до прозрачности невероятной изнутри и снаружи, а на подоконнике даже горшок с каким-то растением откуда-то появился, мне вот даже интересно стало, и кто ж его теперь поливать-то станет? И откуда взялась эта новая занавеска? У меня-то её точно не было! И зачем было пол на три раза перемывать? Он же совсем чистый, всего месяца полтора прошло как его положили. Разок подмёл и вполне достаточно. Но так и этого ей мало! Всю пыль с полочек и шкафа аккуратно протёрла и даже мой прицел обтёрла и положила туда, куда и хотел. Вот вечно эти девчонки неугомонные суетятся не по делу! Но самое печальное, что вынужден терпеть от неё «лечебные процедуры», так как она теперь и на фельдшера «подрабатывает». Ничего в этих процедурах неприятного или постыдного нет. Уколов в ягодицу, слава богу, мне фельдшер не прописал, однако смотреть в эти красивые глаза, когда она прикусив губу сосредоточенно протирает мне влажным от спирта марлевым тампоном ссадины на лице, это «ещё то» искушение для моего хоть и ослабленного, но всё-таки молодого организма. Ладно, сегодня как-нибудь денёк-то уж перетерплю, пока не совсем ещё окреп, но с завтрашнего дня никаких «посторонних» в штабе не потерплю. Чай не какая-нибудь «барышня кисейная», а боевой лётчик, сам управлюсь с этими «процедурами». А уже перед самым обедом на аэродром приезжает наш Командующий и теперь мне предстоит «разбор полётов».
* * *
Беседа с
