Последний Герой. Том 5 - Рафаэль Дамиров

— Дебил… — процедил Леший, останавливаясь и прислушиваясь. — Ну и дебил. Что ж ты орёшь…

Он чуть склонил голову, прислушался ещё раз. Лес ответил привычной тишиной — редким свистом птицы да шорохом листвы под лёгким ветром.

— Ничего… — пробормотал он, — пускай орет, тянет его на себя. А я зайду сбоку. По-тихому.

В мыслях уже сложился план. Он знал, что этот способ работает — не первый раз доводилось идти в обход, заходить с фланга, отрезать путь к отступлению. И он был уверен: сейчас всё получится. Не в первый раз убивает, и, как он сам себе сейчас твердил, точно не в последний.

Леший двигался осторожно. И вдруг справа, чуть поодаль, щёлкнуло — сухо, резко, как приглушённый выстрел. Он замер.

— Ага… — едва слышно выдохнул он.

Это мог быть кто угодно — может, его напарник, а может, тот, за кем они охотились. Но что-то подсказывало: это не белобрысый. А этот… Этот хищник. Да, мы его загнали, но он всё равно остаётся хищником. Не зря же Инженер так его опасается.

Щёлкнуло снова — уже ближе, мягче. Леший подался вперёд, смещаясь на звук, и уловил шуршание — будто листья, сдвинутые ногой.

Он шел на звук. Уже почти рядом. Азарт начал захлёстывать. Охотничий азарт, когда кровь идёт по сосудам быстрее, зрачки расширяются, мышцы сжимаются в тугую пружину. Слух, зрение, каждое чувство обострилось до предела.

Вот он, момент — тот самый миг, ради которого он идёт по следу. Убийство. Но не простое, не беззащитной жертвы, а достойного противника, к тому же еще и мента. Не уничтожение, а противостояние. Мысль об этом прошла по спине лёгким током, пробежала приятной дрожью по загривку.

Он сильнее сжал цевьё автомата, ощутив холод металла в ладони. Палец на спусковом крючке лежал, казалось, расслабленно, но на деле был готов сорваться в долю секунды.

Леший двигался бесшумно, как тень. Каждый шаг нужно было делать медленно, но осторожность здесь была важнее скорости. Главное — не спугнуть. Главное — не дать уйти.

Не дать уйти.

Мысль билась в висках, становясь с каждым шагом настойчивее.

И вот в просвете между стволами мелькнула человеческая фигура.

Есть!

Леший стиснул зубы, чтобы не позволить себе даже тени улыбки. Казалось, что малейшее движение губ может выдать его, блеснуть где-то в листве и всё испортить. Он поднял автомат, вскинул его к плечу, наводя мушку.

Человек стоял за деревом, частично прикрытый стволом. Можно было чуть сместиться, взять под углом, чтобы достать наверняка. На нём была синяя джинсовая рубашка, и в просветах сквозь листья это пятно цвета резало глаз. На голове кепка. Да, это он — тот, кто выскочил из «Москвича».

Мент. Яровой.

Внутри всё сжалось от глухой злости.

Из-за тебя, сука, я своими руками прикончил своих людей! Пристрелил, как псов. Бешеных. Тварь. Настал час…

Леший медленно раздвинул ветки. Нагнулся, пролез на четвереньках чуть вперёд, чувствуя под ладонями влажную траву. Даже дыхание рефлекторно задержал — мозгом понимал, что на таком расстоянии его сопение всё равно не услышат, но инстинкт взял верх.

Он распрямился, скользнул на шаг вперёд. Уже можно было разглядеть, что человек стоит к нему полубоком, привалившись спиной к дереву. Притаился. Кепка сливается с цветом коры. В руках у него — палка, какая-то дубина. Стоит, будто выжидает чего-то, но не двигается. Ха! Палка…

Пойти поглумиться? — на секунду мелькнула мысль. Посмотреть, как он будет отмахиваться палкой…

Нет. Сначала прострелю плечо, чтоб не рванул. А то под шумок метнётся в бурелом — ищи его потом там.

Леший чуть поправил хват, прицелился в плечо… и тут же отверг собственный замысел:

А ну его к чёрту. В голову стрелять буду. Наверняка.

Он перевёл автомат в режим одиночных выстрелов. Левую щёку чуть вжало в приклад, палец плавно потянул спуск. Сердце и дыхание замедлились, весь мир сжался в узкий отрезок между мушкой и намеченной точкой.

Бах!

Выстрел разнёсся в тишине леса оглушительно. Леший ясно увидел, как пуля вошла в висок, как мягко прорезала кость, выкрашивая с противоположной стороны черепа кроваво-костяную крошку. Осколки и брызги ушли в сторону.

И тут в голове холодной змейкой скользнуло: что за хрень?..

Человек не упал. Он медленно повернулся лицом к Лешему. Сердце киллера ухнуло куда-то вниз.

Глава 2

За несколько минут до описываемых событий

Я уже слышал, как за спиной в кустах ломятся мои преследователи. Слышал хруст веток и, казалось, даже их тяжёлое дыхание сквозь собственный гул в висках. Оставалось совсем немного — и они догонят. Нужно было срочно что-то менять, иначе в этой охоте я стану добычей.

Я свернул с тропы, где трава по колено. Несколько раз прошёл туда-сюда по одному и тому же месту, утаптывая и обозначая след. Сентябрьская трава послушно ложилась под подошвами, не топорщась, будто сама мне помогала.

Впереди, на краю небольшой полянки, я заметил раскидистую берёзу. Ствол толстый, с длинными низкими суками — как раз то, что нужно. Довёл свой «след» прямо к ней, чтобы выглядело так, будто я пошёл дальше по прямой, а сам, ухватившись за сучья, начал карабкаться вверх.

Каждое движение отзывалось в колене тупой, вязкой болью. Нога ныла, сустав будто налился свинцом. Кровь уже не сочилась, и это хорошо. Приходилось перебирать руками медленно, прижимаясь к шершавой коре, чтобы не оступиться и не рухнуть вниз. На ладонях уже чувствовались занозы и ссадины, но останавливаться было нельзя.

Ветки дрожали подо мной, когда я, наконец, устроился выше, в густой кроне. Здесь, среди листьев, можно было затаиться и выждать…

Долго сидеть не пришлось — кусты впереди зашевелились, и из просвета между стволами показался один из тех, кто меня гнал. Белобрысый, в модном пиджаке, с пистолетом в руках.

— Где ты, сука⁈ — крикнул он, почти так же, как раньше, когда шёл по моему следу, уверенный, что загоняет меня в угол.

Он остановился, увидел мои примятые следы в траве и пошёл по ним, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Лица я толком не видел — мешали ветки, но по тяжёлому, торопливому сопению было понятно: он уже мысленно празднует победу, считает, что загнал меня.

И вдруг он резко замер, когда дошел до того места, где след оборвался. Голова дёрнулась, глаза заметались. До него дошло, что что-то не так, что след — прямой, слишком уж явный.