Заворг. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест
Сзади заржали. Я оглянулся. В паб вошли и слушали нашу перепалку трое ребят.
Гитарист сощурил глаза, снял с плеча гитарный ремень и молча протянул мне свой «Фендер». Он, видимо не ожидал, что я его возьму. А я сначала снова оглянулся на Алана, и ребят, к нему подошедших, потом снова посмотрел на «саксонского гитариста». Тот стоял злорадно улыбаясь.
— Хм! На одну песню меня точно хватит, — подумал я и гитару взял.
«Сакс» захлопал ресницами и гитару отдал.
Сделав звук погромче, я рванул струны и на очередном повторе парень за ударником ударил по «хету» и тарелке и вступил. Я сделал ещё несколько повторов — вступил соло гитарист — и начал вокальную партию. А закончив я тут же вступил перебором «Still Loving You»[2], а соло гитарист вовремя проиграл своё вступление. Подключились ударник и клавишник. Сыграно было отменно. Я всё время показывал музыкантам большой палец на правой руке. Спето тоже было неплохо, хотя я и дожимал на верхах связки горлом.
На этом батл, по сути, и закончился. Саксы признали свою ущербность и отступили. Они думали, что я буду петь вокальные партии конкурирующей группы. Батл закончился «де юре», но не закончился «де факто».
На площадку вышли «наши» и мы исполнили несколько песен «Дип Пёрпл», где я исполнял роль не поющего Ричи Блэкмора. Но играющего, да… Давненько я не баловался сольными гитарными партиями, но пальцы работали, как клапана на дизеле. И в этом, как я понял, была заслуга того пришельца, который привнёс в меня нечто новое. Новое, впитавшееся мной, как живительные соки, и растворившееся во мне, и давшее определённые всходы. Вот, в музицировании, да. Ещё в каратэ, да. В чем ещё, думал я, извлекая из струн рвущие сердца и тревожащие души звуки.
Постепенно паб заполнялся и начинал шуметь, встречая каждую нашу работу, аплодисментами. Именно, что работу! Мы пахали, как шахтёры в забое. С меня стекал пот даже не ручьями, а реками. Буквальным образом подо мной образовалось целое солёное озеро, если не море. Так что я, даже было дело, поскользнулся и попросил тряпку, пошутил, что «это не то, что вы подумали, ребята. Это пот». Публика заржала.
— Хватит уже, Джон, — сказал Алан. — Я уже никакой. Мы целый час работаем.
— Да? — удивился я. — Конечно хватит. Я тоже уже никакой. Давно я так не впахивал.
— Пошли. Пусть саксы доигрывают.
И мы, сопровождаемые овациями барной публики, поддерживаемых «саксонскими музыкантами» отключили свои инструменты и втянулись в зал, где нам с удовольствием освободили места. Ми пальцы горели огнём. Причём, на обеих руках.
— Ну, вы и выдали, ребята! — услышал я девчачий голос. — Утёрли нос этим выскочкам. Где такого молодца надыбали?
— Это брат Алана, — сказал «наш» ударник.
— И где ты его прятал, Алан? — спросила девчонка, одетая в кожаные штаны с берцами, и короткую блузку. На плечиках стула висела кожаная рокерская, в смысле — мотоциклетная, куртка.
— В Австралии, Элли. Он с тринадцати лет проживает там с мматерью, но приехал получить наш паспорт.
— Э-э-э… Так ты, значит, не знаешь наш взрослый Лондон, — констатировала Элли. — Надо ему показать его, да, ребята⁉
— Покажи! Покажи, Элли! — загомонили уставшие «рокеры», в смысле — музыканты.
— Я на Ямахе. Хочешь, прокачу?
— На Ямахе? — усмехнулся я, поглядывая на, хитро щурящихся на меня и Элли, ребят. — На Ямахе прокатиться я не прочь.
Мне представилось, как я обнимаю её тело, сидя сзади на сиденье мотоцикла, и моментально возбудился.
— Если только я буду за рулём.
— Почему? — удивилась девушка.
— Не представляю, как я выдержу хотя бы пять минут поездки, держа тебя за…
— Ха-ха-ха… — заржали жеребцы ребята.
— Вот он тебя уел, Элли! — еле смог проговорить Алан.
— А что вы гогочете? Я серьёзно! Такую девушку держать просто в руках? Ну, извините.
На удивление, девушка не обиделась. Видимо постоянное общение с парнями притупило её «девичьи» чувства.
— Я надену специальную броню, чтобы ты не растёкся на сидушке, — сказала она улыбаясь.
Ребята заржали снова.
— А сзади? — Спросил наивно я.
Снова хохот.
Хорошо посидели. А с Элли я, конечно же, прокатился бы, если бы не был таким мокрым и распаренным. Но не скажешь же об этом, ха-ха, девушке?
* * *
На следующий день мы походили с дядей Брюсом по разным департаментам и заполнили кучу бумаг и анкет. Нам сказали, что препятствий в подтверждении гражданства быть не должно и отправили ждать уведомления. А я после этого думал:
— Ну, выпишут мне паспорт, с моей, между прочим, фотографией, и что? Я должен буду по этому паспорту выполнять «разовые» поручения? И на хрена это мне?
Если до посещения меня кем-то таким же как я, но, как я понимаю, из будущего, мне, почему-то расхотелось посвящать жизнь разведке. Мне и до этого не очень-то хотелось, а тут, зная, что всё развалится: страна, КГБ, КПСС, вступать в ряды ордена «плаща и кинжала» не хотелось. Что там осталось-то? Пять лет? Что я успею сделать? А потом меня просто вышвырнут на улицу или сдадут контрразведке противника, и я просижу остаток жизни в тюрьме, где правят нигеры, подставляя им свою белую задницу.
Не хотелось, да…
Зато я вдруг кое-что вспомнил из «прошлого» будущего. Номера счетов и пароли к ним. Тех счетов, которыми пользовался в других жизнях, в которых я уже в этом возрасте имел стаж работы в нелегальной разведке. С Элли мы уже должны были быть женаты, как помнил я из одной из «своих» биографий. И она, оказывается, имела серьёзный статус в Британском обществе. Её отец Ангус — пятнадцатый герцог Гамильтон и двенадцатый герцог Брендон — был, естественно, лордом по титулу и шотландским аристократом.
Полное её имя звучало по-королевски — Элеонора Ангус Дуглас Гамильтон. В своё имя она вписала имя любимого дедушки Дугласа — знаменитого авиатора. Отец Элли тоже был известным авиатором и первым пэром Шотландии.
Это мне рассказал Алан, когда мы, почти на рогах, вернулись домой из паба в первый мой вечер нахождения в Лондоне. Я не удивился, так как знал и Элли, и её семейство, ведь прожил с ней в какой-то из жизней почти десять лет. В той жизни я не был женат на Ларисе, а в этой не буду женат на Элли да-а-а… А значит, меня не попытаются вывести из семьи с помощью автокатастрофы. Как принцессу Диану, ха-ха… Ну и Бог с ними, с Гамильтонами. Зато я знал номер подаренного нам на свадьбу счёта и кодовые
