Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов
Хотел еще что-нибудь выпытать у доктора, но тот принялся меня выпроваживать:
– Иван Александрович, больше ничего не скажу, официальный документ позже пришлю. И не задерживайте меня больше. Вы человек занятой, но и я не баклуши бью. На сегодня дел много.
Ага, дел у него много. Можно подумать, не вижу, как Федышинский тоскливо посматривает в сторону своего письменного стола, на котором стоит некий предмет, прикрытый салфеткой? Контуры «косушки» вырисовываются четко.
Уже собрался уходить, но вспомнил, что едва не упустил важный фактор. Наиважнейший.
– Да, Михаил Терентьевич, удалось узнать, когда покойник был убит?
Тьфу ты, покойник убит. Но поправляться не стал.
– Если судить по разложению мышечных тканей да по червякам… – призадумался Федышинский. – Не раньше января, но не позднее мая. Скорее всего – февраль или март.
И на том спасибо. Прикоснувшись двумя пальцами к фуражке, обозначив уважение к трудам медикуса, пошел к выходу, чтобы не мешать человеку заниматься самолечением. За спиной услышал вздох облегчение и характерное звяканье. Мог бы, между прочим, и мне предложить. Уж не является ли господин Федышинский алкоголиком?
Теперь мой путь лежал в Городскую управу, к господину исправнику, у которого было назначено наше производственное совещание. В кабинете, кроме нас с Василием Яковлевичем, был пристав Ухтомский со своим помощником Фролом Егорушкиным. Фельдфебель, впервые в жизни приглашенный на такое важное мероприятие, сидел тихонечко, на самом краешке стула.
Разумеется, мне пришлось взять руководство совещанием на себя. Изложив приметы покойного, свои соображения по поводу кольца-печатки, выводы доктора о дорогом белье, сказал:
– Итак, господа, первая и пока главная наша задача – установить личность убитого. Проверить – не пропадал ли за минувший год человек, подпадающий под описание? Что там у нас по спискам пропавших без вести? Антон Евлампиевич, ваши соображения?
– В уезде – точно нет, – покачал головой старый служака. – Безо всяких списков скажу – за последние три года имеются три пропажи. Старик из Коротовской волости ушел зимой в лес за дровами, там и умер. Отыскали весной. Охотник пропал, но его тоже нашли, опознали по портсигару и ружью. Еще пропала старуха с внучкой. Ушли на болото за клюквой и не вернулись. Вот этих до сих пор не нашли.
Фрола Егорушкина пока никто не спрашивал, рано фельдфебелю соображения высказывать, поэтому наступила очередь исправника.
– В розыскных листах из губернии тоже ничего подобного не упомню, – сказал Василий Яковлевич. – Там все больше дезертиры да цыгане, беглые арестанты, имена и приметы известны. Сегодня же отдам приказ – составить подробное описание примет, отослать рапорт в Новгород, а оттуда сделают запрос в Санкт-Петербург, в сыскную полицию о потерявшихся и пропавших лицах. Ждем подтверждений из столицы или сразу начнем работать?
Господа полицейские посмотрели на меня. В принципе, можно и подождать. Но лучше начать сразу.
– Пока в столице и в губернии раскачаются, время пройдет, – покачал я головой.
– А оно у нас и так упущено. Сами знаете – если по горячим следам преступление не раскрыли, очень слабые шансы, что вообще его раскроем.
– Тоже верно, – согласился исправник. Посмотрев на меня исподлобья, поинтересовался: – Может, мне следует запросить помощи у столицы? Авось из Сыскной господин Путилин к нам своих агентов пришлют. Приедут, на раз-два убийцу отыщут.
Интересно все-таки прикоснуться к легендам. Читал я воспоминания Ивана Дмитриевича Путилина[24]. А он, стало быть, уже петербургскую Сыскную полицию возглавляет? Чудесно.
– Василий Яковлевич, на все ваша воля, – развел я руками. – Моя работа – дело открыть, улики запротоколировать, свидетелей да подозреваемых допросить, а потом материалы до прокурора довести. Расследование преступлений и розыск убийц – прерогатива полиции. Скажете – сыскную позвать, стану работать с сыскной. Не скажете – будем раскрывать вместе.
Коллежский асессор Абрютин задумался. Посматривая на нашего главного полицейского, я прямо-таки читал на его физиономии ход мыслей. Правда, кое о чем я знал, особо и догадываться не нужно. Вызвать специалистов из Сыскной полиции можно, но в этом случае все лавры по раскрытию преступления отойдут в Санкт-Петербург, а Василий Яковлевич очень хотел получить надворного советника – выслуга подходит, да и орден бы хотелось. Даже Станислав третий неплохо бы смотрелся рядом с медалями за боевые заслуги. На орденок имеется неплохой шанс благодаря трем раскрытым делам. Неважно, что они раскрыты благодаря судебному следователю, ведомства у нас разные, и отчеты идут параллельно. А вот сыскная, как и новгородская, подчиняется МВД. Если столичная полиция приедет, все раскроет, как тогда? Они ордена получат, а ему? Но, вероятней всего, ни хрена сыскари не раскроют, а дело так на нас и повиснет. Нет, вызывать подмогу означает признать собственную слабость.
– А давайте, ваше высокоблагородие, сами попробуем, – предложил пристав Ухтомский.
– Егорушкин, ты нам что скажешь? – посмотрел исправник на фельдфебеля.
Фрол вскочил, вытаращил глаза и громко, как и полагается отвечать начальству, сообщил:
– Думаю, ваше высокоблагородие, сами все сделаем. Вон, господин следователь расстарается, все и раскроет.
Вот, как всегда – устами младенца глаголет истина. Егорушкин далеко не младенец, но в некоторых вещах слишком наивен. Выдает «тайные» планы полиции. Пора мне в канцелярии исправника жалованье получать, как внештатному агенту уголовного сыска. Рублей двадцать-тридцать в месяц. Ну ладно, не корысти ради тружусь.
– Сами попробуем, Иван Александрович, – принял решение исправник, в котором, по правде-то говоря, никто не сомневался.
– Сколько у нас в городе гостиниц? – поинтересовался я. – Не думаю, что неизвестный проскочил мимо нашего города, не останавливаясь. Скорее всего, он где-то отдыхал, лошадей кормил, если на своих ехал, не на почтовых.
– Две гостиницы и три постоялых двора, – немедленно отозвался Ухтомский. – Один постоялым двором считается только по названию, там и чистые господа останавливаются, которые из столицы в Вологду, Кириллов или в Белозерск, а потом обратно едут. Трактир еще есть, возле почтовой станции, а в нем иной раз извозчики останавливаются, крестьяне. В нем нумеров нет, три комнаты с нарами, переночевать можно.
– Значит, Антон Евлампиевич, озаботьтесь проверкой гостиниц, постоялых дворов, – приказал исправник своему подчиненному. – Пусть городовые просмотрят журналы посетителей… скажем, с января по апрель. Если какие сомнения – пусть несут прямо ко мне… Или к вам, Иван Александрович?
– Лучше сразу ко мне, – сказал я. – У вас и других дел по горло, а мне так и так журналы изучать. А городовым прикажите – самим не смотреть, ни в чем не сомневаться, а попросту все изымать и тащить к судебному следователю.
– Изладим, – кивнул исправник.
