Новое дело - Никита Киров

— Лучше к нему не ходите, — предупредил я. — Скоро он заканчивает свою деятельность.

Значит, Сиплый — не из числа детдомовских. Но раз он главный заводила, пусть и отвечает. С ним и поговорим.

Шапки в это время воровали часто, даже с мужиков, мода же была на норковые и прочие меховые шапки. Но ладно шапки — порой срывали серёжки с проходивших мимо девушек, калеча уши, а то и затаскивали их куда-нибудь в подворотню, чтобы изнасиловать.

Район хреновый, и менты здесь частые гости. Вот и не церемонились особо с Шопеном. Для них все, кто здесь живёт — преступники по умолчанию. Вот только Толя никогда не трогал слабых. У него это осталось с детдома. Он сам в обиду себя не давал, но других защищал. Как прикрывал нас там, когда мы были с ним, и как решил прикрыть кого-то из своих знакомых.

Но слишком он отдалился в последнее время. Вот и подумалось мне, что он связался с этими товарищами, может, пытаясь помочь, и они пытаются его во что-то втянуть. Главное — его вытащить.

На следующую операцию, конечно, пойдём уже не втроём. Я снова начал совершать звонки. Позвали Царевича, его смена как раз заканчивалась. Газона не смогли вызвонить, но зато обещали явиться наши знакомые: разведчик Сунцов и танкист Федин, которые уже неоднократно приходили нам на помощь, а ещё появился Сега — один из парней Бродяги.

Ему-то я не звонил, но встретил в магазине и позвал, сказал, что нужно помочь пацанам. Он не отказался.

Где находится этот Сиплый, вычислили быстро. Ничего сложного, когда в команде настоящий разведчик.

А в пути был серьёзный разговор.

— Слушай, — тихо сказал Сега, подойдя ко мне ближе, — что-то затянулось всё. Дима Бродяга обещал ждать, но вечно мы…

— Вот и пусть ждёт. Он же своё слово держит, да?

— Держит, — заверил парень, — но говорит, что давно их всех можно было перехерачить.

— Раз не херачит, значит, хочет посмотреть, что выйдет. Подождите, серьёзно говорю. А то если помешаете — всех наших подставите.

Это его проняло. Он кивнул, мол, делай как нужно.

И я уже знал, как.

Закончим с Шопеном и тем, кто его подставил, а после — переключаемся на бандитов рангом повыше.

Глава 8

Сегодня мы действуем иначе, более нагло и явно. Это нужно не просто так, а чтобы использовать ситуацию на всю катушку, с максимальной пользой для нас. Чтобы всё случившееся оказалось нам на руку.

Поэтому я показался сразу, как только мы нашли нужное место, остальные ждали.

Кодла Сиплого собралась в гараже. Этот Сиплый — блатной мужик лет сорока, окруживший себя малолетками, на фоне которых выглядел крутым. Сидел в старом кресле в лохматом свитере с таким важным видом, будто он если не король, то как минимум какой-нибудь барон в своём поместье со слугами и охраной.

Вокруг малолетки, некоторым даже нет четырнадцати. Пяток пацанов, ещё сопливых, и пара ровесников Толика, уже приблатнённых, крепко связанных с улицей. Один тощий, второй — высокий и здоровый, с наглой, но туповатой рожей.

В этом гараже они обсуждали планы, а ещё пили и закусывали. Для этого поставили тонкий шатающийся столик, на котором расположились бутылки с ханкой, простенькая закуска из кильки и маринованных помидорок.

Холодно, все были в верхней одежде, но ханка помогала им согреться, да и помещение тесное, надышали. Они громко смеялись блеющим смехом, а когда мы ещё были снаружи, то слышали, как один завывал под гитару что-то блатное.

А посреди гаража стоял старенький «ИЖ-Планета» с коляской. Колёса спущенные, гитара, на которой перестали играть, лежала в коляске, обшарпанная и изрисованная ручкой.

Я вошёл, и все уставились на меня. Взгляд сразу стал наглый. Думают, что я один, и можно меня обработать.

— Кто Сиплый? — спросил я сразу.

— А кто интересуется? — откликнулся блатной хриплым простуженным голосом.

Сразу показал, что прозвище ему дали не зря. Он коротко стрижен, на пальцах видны татуировки, а во рту стальные фиксы — зубные протезы.

Строит из себя авторитета, но насколько я знал, большим авторитетом на зоне он не был. Впрочем, малолетки этого не знали, и для них он царь и бог.

— Ты нашего человека подставил, — сказал я. — Нашего, «чеченца». Вот я и приехал разбираться. Зря ты так сделал.

— А ты чё, смелый больно? — прохрипел Сиплый.

Его парни усмехнулись. Кто-то полез в карман, вытащил оттуда большой водопроводный вентиль, который можно было использовать в качестве кастета. Кто-то просто полагался на кулаки. А малолетки явно решили, что можно меня повалить и запинать толпой, как они привыкли делать.

Но паршивые улыбки погасли, когда начали входить остальные. Нас было меньше, и вид у нас приличный, не бандитский. Но всё же уличные парни почувствовали угрозу. Некоторые даже начали выглядеть как коты, нагадившие мимо лотка. Малолетки переглядывались между собой, а тот вентиль исчез в кармане, откуда его и достали.

Да и слово «чеченцы» я сказал не зря, для них это подействовало сильнее любой другой угрозы. Уже в курсе, что своих мы отстаиваем и прикрываем, а репутация «психов» сейчас играет нам на руку.

Шустрый ещё так выразительно держал руку в кармане одолженного Халявой пальто — будто у него там что-то было, кроме семечек.

— А вы что, пацаны, под Гариком ходите? — спросил Сиплый, оглядывая нас.

— Ты на вопрос ответь. Я тебя спросил.

— А за чё меня спрашивать? — огрызнулся он. — За мной косяков не водится, чтобы спрашивать! Я зону топтал, жизнь видал, закон соблюдаю и порожняк не гоню!

Судя по взгляду, Сиплый лихорадочно придумывал, как вывернуться, не теряя авторитета, но и чтобы не сдохнуть, потому что на нас эти блатные фишки не работают.

— Ты нашего человека подставил, — я подошёл ближе. — Толю Шапошникова, Шопена. Шапку ему подкинули, которую сегодня украли. Ты или кто-то из твоих — мне по барабану. Его оттуда надо вытащить.

— И как?

— А догадайся.

— А вы чё такие смелые⁈

Сиплый вскочил на ноги и рванул на груди свитер, правда, не порвал, а растянул. Но он почему-то решил, что его блатные замашки сейчас помогут.

— Чё по беспределу спрашиваешь? Не в курсах я про вашего Шопена, а вот предъяву обосновать надо!

Как же достали эти блатные. Пару раз по