Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
— Так ты, выходит, целую Зону спас? — в глазах быстронейтронничка плеснулось чуть недоверчивое восхищение. Рэй смутился. Он у Храмовников-то к таким взглядам привык с трудом. Хотя что-то на донышке души каждый раз вероломно мурчало от удовольствия.
— Скажешь тоже! Просто так сложились обстоятельства. У Риенки никогда не было своего активити, фиг его знает, почему. А людям тамошним силы фона всё-таки не хватало, чтобы эту дрянь выжечь. Вот я и пригодился! И теперь Храм с нашими светлоярскими научными организациями сотрудничает, только на свой Храмовый лад, а я у них псионике и прочему такому учусь, вот и всё.
— А ты сам веришь в это пророчество?
— М-м-м, — Рэй задумался, — Стараюсь верить. Третий Взрыв — это здорово, это то, во что хочется, верить, понимаешь? Только мне сложно, я же к чисто научному, рациональному взгляду на вещи больше привык. Хотя в Храме вообще много разных высказали уже пророчеств. И многие сбывались. А раз сбывались, значит, этому факту тоже есть научное объяснение!
— Это хорошо, что объяснение — Сэнед поправил кристаллик на шее и покрутил что-то на основной части прибора, — И что взрыв только духовный хорошо. Я сейчас… Совсем не люблю про взрывы.
Последняя фраза прозвучала жалобнее, чем быстронейтронничку явно того хотелось.
— Ладно, пошли умываться и завтракать! — скомандовал Рей, — Дел сегодня у нас целая куча!
— А каких дел?
— Ну, например, деньги взять и нормальную, в смысле — местную одежду тебе купить. Город тебе показывать начать. С Дайичи связаться. И с эпицентровцами. И…
— "И с Чернобыльниковым!" — едва не ляпнул он, но в последний момент поймал себя за язык. То, что произошло вчера между ими всеми и Тошкой — не сэнедова проблема!
— И с Антоном, да? — с безжалостной наивностью (Или наивной безжалостностью?) спросил бэ-энчик. И посмотрел Рэю прямо в душу. У него это как-то до пугающего хорошо получалось — прямо в душу смотреть. Без всяких попыток телепатии. Тепло и пронзительно печально. Рэй это ещё вчера заметил, только тогда не подумал об этом именно такими словами.
— По крайней мере, выяснить, что у него там происходит, надо! — решительно кивнул светлоярец, — Ладно, пошли, я тебе покажу, как штуками в ванной пользоваться! У вас же там наверняка всё какое-нибудь другое.
В ванной они проторчали целый час. Десять минут из него ушло на то, чтобы Сэнед разобрался с сантехникой. (В республике Хайкан, оказывается, вместо кранов были фонтанчики, бившие со дна раковины снизу вверх, а температура воды регулировалась рычажком). А всё остальное время они увлечëнно дискутировали о прямоточном и непрямоточном охлаждении.
На завтрак Рейден сотворил самую простецкую яичницу (Представления об этом предмете у землян и урмильцев полностью совпадали) и открыл банку вишнëвого компота (Вот именно компота с плавающими в нём ягодами сэнедова родная цивилизация почему-то не знала, зато земная не додумалась до множества вкуснейших горячих и холодных напитков из молока с соком и пряными травами). Потом перекапывали квартиру в поисках более-менее подходящей для Сэнеда одежды, ну, не историческим же персонажем ему по улицам ходить,! Тратить время на ожидание пока Рейден позвонит отцу, возьмëт из его письменного стола деньги и сбегает в универмаг "Рассвет", урмильцу не хотелось, он просто умирал от желания поскорее познакомиться с городом.
Квартира у Головановых была четырëхкомнатная с целыми двумя балконами. И Сэнед успел уже раз по десять выскочить на каждый из них, дождь там или не дождь. Райден, внутренне тая от нежности, на него за это рявкал, не май месяц же всё-таки.
Наконец, все рутинные утренние дела были сделаны. Даже одëжка для урмильца кое-какая отыскалась на антресолях. Серые, камуфляжные штаны, футболка с "Напалмом и фосфором" и пушистый голубой свитер. Старые рэевские кроссовки, правда, были безнадëжно Сэнеду велики, так что пришлось надевать их на два носка.
Тяжëлая подъездная дверь гулко захлопнулась за их спинами. Становилась реальностью ещё одна часть рэевской мечты о младшем друге или даже названном братишке, главная её часть — про "показывать места".
Диск 4, фрагмент 2
На свете есть множество городов намного красивее Светлояра. Более старинных и богатых достопримечательностями. Более славных — с музеями на каждом углу и конными статуями полководцев. Может быть, даже города волшебнее Светлояра где-нибудь найдутся, упоительно пахнущие морем, увитые диким виноградом и розами, кажущиеся ожившей картинкой из сборника добрых сказок. В некоторых Рэйден даже побывал, в том же Селени, например, гостил, хотя и недолго. В Новгород ездил, разумеется. А Ленинграда вообще видел даже целых три разных. Один — в родном мире в позапрошлом году со школьной экскурсией. Другой — в параллельном, однажды Михаил Константинович решил показать пятерым активити свою родину. А на третий полюбовался через воспоминания Эрика Сосновского. Этот последний Рэйдену понравился, честно говоря, меньше всех, там слишком много магазинов, почти нет скамеек во дворах, и вообще капитализм. Ещё, тоже через воспоминания, Припять видел, Снечкус-Висагинас в Литве, Севастополь и даже Токио. Но ни на "параллельный" Ленинград, ни на Токио, ни даже на какой-нибудь сказочный город, сплошь застроенный дворцами из золота и хрусталя, Рэй не согласился бы променять родной Светлояр.
Единственный атомград Новгородской области был совсем юн — его начали строить одновременно с АЭС в не таком уж и далёком тысяча девятьсот семидесятом году. Так что душа у города была мальчишечья, жаждущая приключений и тайн, весëлая, смелая и самую капельку хулиганская. И это ощущалось во всём, в каждой, даже самой крохотной его, Светлояра, чëрточке.
Здесь были просторные заросшие клëнами и черëмухой дворы, манящие пропасть в них пропадом на целый день до вечера, хочешь — гоняя мяч, хочешь — просто исследуя причудливые извивы тропинок, протоптанных в высоченной траве. Здесь в любом закоулке и за каждым углом таилось по маленькому секрету, или хотя бы обещанию секрета. Здесь было полным-полно каких-то маленьких лестничек, внезапно выныривающих из земли толстых петлястых труб, забытых строителями бетонных плит, которые время и вездесущие семена мокрицы, иван-чая и одуванчиков успели уже превратить в миниатюрные подобия горных террас и длинных гаражных рядов, по чьим крышам так здорово бегать. Здесь басовой гитарной струной гудел ветер в тёмных шевелюрах сосен и распахивалась неохватная озëрная ширь, до того похожая на море, что когда смотришь на неё, хочется стать викингом. Здесь загадочно и маняще блестели рельсы, разбегаясь от гулкого вечно почти пустого вокзала, похожего на маленький замок. Здесь одуряюще пахло горячими батонами с хлебозавода и бродили степенные общие и ничьи
