Назад в СССР: Классный руководитель, том 2 - Евгений Алексеев

— Заходи! Заходи! — он схватил меня за рукав, втащил в прихожую.

Эта квартира выглядела полной противоположностью тем, где я побывал сегодня. Низкий потолок, кажется, я мог, чуть подпрыгнув, достать его рукой, крошечная прихожая, то есть её практически не было, на тумбе свалены шубы, пальто, куртки, стояла разнокалиберная обувь: кроссовки, сапоги мужские и женские, и даже валенки. Но хозяин помог мне снять полушубок и отошёл в коридор, видимо, который вёл к кухне, повесил во встроенный шкаф.

— Георгий, — он протянул мне руку. — Лучше Жора или Жорик. Так привычней. Ты от Артёма?

— Да, сувенир хотел купить.

— Пошли.

Из прихожей вправо вела всего одна дверь, и когда я шагнул за порог, в нос сразу ударила ядрёная смесь: аромат ароматических масел смешивался с запахами табака, вина, потных человеческих тел. Я даже закашлялся. Сумерки разгоняли лампы с высокими пластиковыми плафонами, изображавших цветомузыку. Мигали разными цветами под шум, издаваемый огромным стереомагнитофоном с двумя колонками, с передней панелью, затянутой серой плотной тканью. Орала эта бандура нечеловеческим голосом, так что я даже не смог понять, кого же они слушают. Когда глаза привыкли, я сумел разглядеть гостей моего хозяина, и каждый занимался своим делом, не обращая на нас никакого внимания.

Рядом с включённым торшером с оранжевым тканевым плафоном с большой пачкой журналов, явно иностранных, судя по красочным картинкам, сидел молодой человек, длинные волосы касались страниц, которые он переворачивал, слюнявя пальцы. Около магнитофона танцевала колоритная пара — девушка в одеянии то ли цыганки, то ли хиппи. Длинная мешковатая юбка из разноцветных лоскутов, белая, вышитая короткая рубашка, под ней виднелся голый впалый живот и пупок. И широкая цветная лента на голове, из-под которой на плечи падали длинные пряди светлых и темных волос. Напротив неё извивался парень в джинсах, клетчатой рубашке, завязанной узлом на животе. На софе слева лежала ещё одна пара, уставившись в потолок, на котором сменялись одна за другой картинки из диапроектора. А где-то в углу, вытянув ноги, и привалившись к стене, курил кальян худой, бледный парень, абсолютно лысый.

Жора провёл меня к двери справа, за которой оказалась комната поменьше. И выглядевшая вполне культурно, если не считать, что рядом с дверью на крючках висело на черных шнурах огромное количество металлических и резных деревянных подвесок, изображавших черепа, хищных птиц, названия рок-групп. Такие я видел на «горбушке» — когда в начале 90-х рядом с ДК им. Горбунова открылся стихийный рынок, где продавали пластинки, пиратские видеокассеты, первые компьютерные игры. И в самом здании ДК — журналы, вырезки и вот такие подвески для рокеров и байкеров.

Остальное место занимал низкий односпальный диван, стеклянные витрины, выстроившиеся около стены, и простой столярный стол у окна, которое выходило на застеклённый балкон.

— Ну выбирай, — Жора сел на диван, достал пачку «Кент», закурил, выпустив вверх струйку дыма.

Я рассмотрел все «фенечки», подумав, что Марине такую фигню дарить абсолютно нельзя, досада, разочарование залили душу — проехать такой длинный путь, подраться с каким-то отморозком и уехать ни с чем.

— Нет, это мне не нравится. Артём Викторович говорил о другом сувенире. Здесь такого не вижу.

Хозяин хитро усмехнулся, вскочив с дивана, сунул окурок в жестяную банку из-под растворимого индийского кофе. И подошёл к среднему шкафу. За дверцей оказался большой сейф. Жора вытащил из кармана связку ключей. Два из них вставил в отверстия, и начал крутить ручку кодового замка, издававшего ритмичный щелчок. Чем-то это напомнило взлом сейфа в банке Крамера из польского фильма «Ва-банк». Наконец, тяжёлая дверь отошла, парень открыл ещё одну, маленькую дверцу, и вытащил холщовый мешочек. Выложил мне на руку.

Да, эта вещь выглядела совсем иначе. Ажурная рамка из потемневшего серебра, с вкраплением мелких блестящих камешков. А в центре вырезанное на молочно-белом камне изображение мадонны с младенцем. Я подошёл ближе к трёхрожковой люстре, свисавшей с потолка. И у меня перехватило дыхание — камешки вдруг заиграли всеми цветами спектра, и фигура матери с младенцем стала будто бы голограммой, приподнялась, воспарила над поверхностью.

— Сколько? — спросил я дрогнувшим голосом, боясь, что всех моих денег, что я взял с собой, не хватит за эту красоту.

Жора показал три пальца.

— Три штуки?

— Нет, — он покачал головой. — Три сотни.

— Шутишь? Антикварная же вещь. Цены немалой.

— Впервые вижу покупателя, который хочет платить больше, не торгуясь, — ухмыльнулся Жора. — Три сотни. И все. Я сказал.

Я вытащил из пачки, которую дала жена Тетерина, двенадцать бумажек по четвертаку и передал хозяину. Он пересчитал и сунул в карман. А я аккуратно вложил подвеску в мешочек и хотел спрятать во внутренний карман пиджака, но Жора остановил мою руку:

— Футляр сейчас дам.

Он вытащил из ящика обшитую красным бархатом коробочку, подал мне. Когда я бережно уложил кулон внутрь, показалось, что из него вдруг вырвался яркий луч, заполнив душу теплом.

— Так сколько на самом деле эта вещь стоит? — поинтересовался я.

— Она бесценна. Ты ж видишь. Вещь старинная, платина, алмазы. Тогда гранить алмазы не умели, но украшали. Резной опал.

— Из музея умыкнули?

— Нет. Краденным не торгую. Бабульки несут в скупку старинные драгоценности. Ну, сколько им там дадут? Платина, как лом, ну грамм двадцать там. Алмазы, не огранённые, мало чего стоят. Резной опал на помойку выбросят, из него ж ничего не сделаешь теперь, а тут религия. Ну, а наш человечек это перекупает. Даёт бабкам нормальную цену.

— За такое на нары легко можно присесть.

— Можно, — скривился Жора. — Если ты к ментам пойдёшь. Если спросят откуда у тебя эта вещь — молчи.

— У меня, знаешь, прабабка — дворянкой была, дочкой мирового судьи города. Так что объяснить смогу.

— Ну, вот. Значит, ты тоже в какой-то степени дворянин.

— Да уж. Дворянин из меня точно выйдет, — я усмехнулся.

Прошёлся вдоль стен, наткнувшись на пару картин и икону, явно старинную.

— А иконами тоже торгуешь? — поинтересовался я.

— Нет. Иконами нет. Это так. Приобрёл по случаю. Пацан один принёс. Но больше — ни-ни.

— Это почему?

Жора присел на край стола, вытащил из пачки новую сигарету, прикурил и выпустил вверх струйку приятного дыма. Сам