Новое дело - Никита Киров
— А, — он помрачнел. — А я-то думал.
— Сколько-то за наш нейтралитет всё равно выбьем. Постараюсь выбить побольше — дело-то хорошее. Но для этого должно всё сойтись. Это я говорю грубо, детали ещё будут.
— Так мне-то чё делать?
Теперь переходим к самой важной части плана.
Я говорил им всё, не скрывая, но отдельные детали будем обсуждать уже наедине.
И всё же, насколько же проще говорить со своими, чем с чужими. Потому что доверяют, а я им, и в переделках, когда приходилось рисковать, мы побывали. Всего несколько человек в городе, на кого можно положиться.
— А чтобы ты, Борька, пошёл веселиться, — сказал я. — Будешь тусить с девочками, тратить бабки. Начнёшь делать вид, что мы уже на стороне Налима, будто он нам платит.
— Вот это по мне, — Шустрый оживился.
— Ты погоди, это работа. И всё это — на точках Гарика или его знакомых. Всё будут передавать. Вид у тебя такой, что поверят, когда начнёшь спьяну болтать. А чтобы ты вразнос не пошёл, я приставлю к тебе Халяву. Ты за ним смотришь, он за тобой.
— О, вдвоём? С Халявычем побухаем, — он откашлялся. — Да шучу я, Старый. Всерьёз буду делать, как скажешь.
— Поэтому и зову. Это как бой, Боря. Даже сложнее. Ну и вы вдвоём крутые, мелкие братки не сломают, а от крупных уйдёте. И сами прикрывать будем. Надо будет говорить всякое, главное — понимать, что это всё дойдёт до Гарика, и он вами займётся лично. И вот тут самая важная часть — вы с Халявой подерётесь.
— Чего? — он выпучил глаза.
— Для дела. Сделаете вид, у Халявы получится точно, он часто злым выглядит. Надо чтобы Гарик его завербовал. Вернее, чтобы так подумал, что завербовал. Но я с ним это обсужу сегодня, как лучше сделать и для чего.
Шустрый должен много чего рассказать, делая вид, что пьяный. Причём надо будет постараться, чтобы это звучало естественно. И что он понтуется, и что-то брякнет случайно, и что деньги появились не просто так. Тут нужен Самовар, чтобы придумал, как именно это выставить, и порепетировал с ним. Умный, придумает что-нибудь.
В общем, это один из путей для того, чтобы Гарик подумал о том, что его брат погиб из-за Налима. Что тот якобы дал Фиделю дозу, и он потерял голову. А после на него напал киллер, ранее работавший на него.
И ещё нужно, чтобы Налим решил, что это провокация, что Гарик избавился от брата, метившего на его место, но решил не злить братву и нашёл крайнего, который давно мешал.
Это всё нужно сделать помимо покушений.
Главное — отрезать им любую возможность для перемирия.
Всё может пойти по-разному, поэтому нам нужно предусмотреть многое.
После этого я направился к Халяве, пришлось взять такси, чтобы доехать до посёлка.
Славик был рядом с двухэтажным домом отца, он очищал выпавший снег вокруг БМВ, которую ему снова позволили водить. Бампер выправили после той аварии, но на капоте ещё видны следы старого столкновения.
Снег Славик счищал советской сапёрной лопатой, она же «малая пехотная лопатка» МПЛ-50, почти не отличающаяся от тех, что были у нас в Чечне. Да, в немецкой машине возил советскую лопату.
Мы сами-то были там с советскими сапёрками 84-го года выпуска, привыкли к ним, копали быстро. Да и такими можно рубить ветки, если потребуется, и не только. Кто-то даже хвастался, как зарубил ей духа, правда, мы не поверили.
Глядя на это, вспомнилось кое-что.
* * *
— Дай стрельнуть хоть раз.
Царевич смерил просившего усталым взглядом и не ответил, так и не выпуская свою СВД. Илья, парень, недавно прибывший в очередной волне пополнения, отошёл от него, развёл руками и подошёл к нам.
— Ну всё, пацаны, — довольно сказал он. — Скоро по домам.
— Это тебе по домам, — недовольно сказал Слава Халява. — Дни считаешь до приказа. А нам тут ещё торчать и торчать. Торчать и торчать.
Он держал в руках сапёрную лопатку и вычищал её от забившейся грязи. У него в последнее время какой-то бзик на чистоте, и он иногда то мылся до остервенения в ледяной воде, то брился, пока лицо не краснело от раздражения, то автомат разбирал по три раза и прочищал всё.
— Взяли же Грозный. Всё, война закончена. А в мае домой, — Илья мечтательно улыбнулся. — Пацаны, какие там девки-то хоть ходят? Вы же недавно на гражданке были.
— Думаешь, помним? Мы тут будто вечно сидим, — пробурчал Халява.
Потом вдруг задумался и грустно улыбнулся, наконец отложив лопату.
— А я тогда с мексиканкой мутил, когда в Америке был. Я ей тогда только подмигнул, а она с меня уже рубашку срывает и ремень расстёгивает. Зверь! А потом…
— Не заливай, — Илья поморщился. — Не был ты в Америке.
— У него батя — олигарх почти, — сказал Шустрый. — Он везде был. Всё в жизни у него есть, всё на халяву, его так и зовут Халявой.
— Не гони! Чё он тут забыл тогда?
— Накосячил, чё. Вот в армию и отправили. А тут засада с Чечнёй, не успел батя вмешаться.
— Его же забрать отсюда хотели, — сказал Царевич, нарушая молчание. — Перевести куда-нибудь в Москву или Питер, перед Совмином как раз. Батя свои связи задействовал. А он остался, прикинь.
— И чё не уехал? — удивился Илья.
— Дурак, чё, — Славик пожал плечами.
— Не захотел своих братанов бросать, — Шустрый хмыкнул и положил ему руку на плечо. — Наш пацан. Хотя вредный и избалованный, в натуре.
— Иди ты! — отозвался Халява, сбрасывая руку.
— Так а чё мексиканка-то? — вспомнил Борька. — Ты рассказывай давай, на самом интересном остановился.
Роли «дедов» и прочих «черпаков» у нас уже давно не работали, не во время боёв. Но вновь прибывшие так и тянули всё это за собой.
Но Илья — парень для «деда» неплохой, общительный, хотя порой и раздражал. У него причёска неуставная, из-под каски выбивалась чёлка. Хотя мы все тут обросшие, но брились, потому что капитан Аверин заставлял.
В городе появлялись новые блокпосты, всюду находились внутренние войска, в основном такие же пацаны, как
