Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов
— Чем же я могу помочь? — поинтересовался министр.
И Андрей ответил, глядя Аракчееву прямо в глаза:
— Чичагов, как мне доложили, намерен убедить государя, что паровые корабли — это пустая трата казны, а мой «Победоносец» — не более чем дорогая игрушка, которая вот-вот развалится по причине своей ненадежности.
Аракчеев задумался, постукивая пальцами по ручке кресла, потом сказал:
— Вы хотите, чтобы я вмешался?
— Да, — твердо произнес Андрей. — Если Чичагову удастся убедить императора, то проект заморозят, а все усилия пойдут прахом. А, между тем, Америка, Англия и даже Франция уже вовсю экспериментируют с паровыми судами. В Англии промышленник Джон Уилкинсон, известный производством ружей и пушек, уже строит цельнометаллические корабли. Пока, к нашему счастью, только баржи. Но, если мы отстанем сейчас, то скоро наш флот окажется беспомощным против их броненосцев.
— Вы преувеличиваете, — усмехнулся Аракчеев. — Парусные корабли еще долго будут господствовать на море. Ведь ветер дует бесплатно. А для вашего нового корабля нужны многие тонны угля.
— Ветер, разумеется, бесплатный, но он непредсказуем. В штиль парусники бесполезны. Они неспособны маневрировать ни в безветрие, ни совсем уж против ветра. А паровым кораблем можно управлять всегда. Чувствуете разницу? Да, возможность идти наперекор стихии не бесплатная. Но, затраченный уголь стоит того, чтобы двигаться туда, куда нужно, независимо от причуд ветра, — парировал Андрей. — Алексей Андреевич, вы же военный человек. Разве можно игнорировать технологическое превосходство, которое дает использование пара?
Министр нахмурился, проговорив:
— Ну, что вы все этому своему пару дифирамбы поете? Вот ваши нарезные пушки, револьверы и многозарядные винтовки я полностью одобряю и стану за них зубами грызться, если потребуется. Но, пар, простите, мне не слишком близок. Да и в кораблях я не разбираюсь. Даже, допустим, вы правы. Но, что я могу сделать? Государь прислушивается к этому Чичагову. Не зря же именно ему отдана должность морского министра.
— Но вы все-таки — ближайший советник императора, — настаивал князь. — Если вы скажете, что проект постройки пароходов стоит продолжать, что это вопрос национальной безопасности, то государь вас обязательно услышит.
Аракчеев задумался на несколько долгих мгновений, потом все же кивнул:
— Хорошо. Я поговорю с Александром Павловичем, выступлю против мнения Чичагова. Но, с одним условием: если на «Победоносце» снова случится авария с жертвами — я не стану вас покрывать. Постарайтесь избежать подобного.
Андрей кивнул:
— Я постараюсь.
— И еще, — добавил Аракчеев, — если у вас есть подозрения насчет морского министра, то либо докажите их, либо забудьте. Обвинения в шпионаже в пользу Англии — совсем не шутка.
— Я это понимаю, — ответил князь. — И я найду доказательства.
Аракчеев поднялся. Собираясь уходить, он проговорил:
— Тогда удачи, князь. Только не затягивайте с визитами в Комитет. А то подумают, что вы совсем государственную работу забросили. Не давайте повод для кривотолков.
Андрей усмехнулся:
— Не беспокойтесь, Алексей Андреевич, завтра же явлюсь.
Когда министр вышел, князь выглянул в окно и задумчиво посмотрел в след его министерскому экипажу с золотым государственным гербом на фоне черного лака кареты. В голове у Андрея крутились мысли: «Чичагов, Ростопчин и английские шпионы — это понятно. Но, кто же еще стоит за всей этой травлей?»
Попаданец, самозваный князь, нервно сжимал кулаки, понимая, что время работало против него. Но, если он сумеет доказать, что недруги технического прогресса — это враги России, то шанс вырваться из тех ловчих сетей, которые расставляют супостаты против него, еще есть. Осталось только найти слабое звено в цепи вражеского заговора. Но, он не знал, с чего начать.
* * *
Ночь перед следующим испытательным выходом «Победоносца» в море выдалась тревожной. Андрей не спал, проверяя последние донесения от Степана Коротаева. Охрана на верфи была усилена, но князь понимал: если заговорщики действительно решили устроить взрыв, они попытаются сделать это именно сейчас.
— Им нужно, чтобы наш корабль погиб прилюдно, с максимальным общественным резонансом, — сказал князь Андрей Пьеру, когда тот все-таки заглянул в контору на короткое время, покинув свою жену на пару часов.
Долго заниматься делами Пьер сейчас не был способен, поскольку очень переживал за Марью, которая вот-вот должна была родить. И Пьер с укоризной смотрел на Андрея, которого настолько поглотили деловые заботы, что он не находил даже времени, чтобы навестить собственную сестру, с которой не виделся уже несколько месяцев.
— Беременность протекает тяжело, Марья вся в отеках, — жаловался Пьер.
И Андрею приходилось его успокаивать:
— Не волнуйся так! Все будет хорошо. Я же прислал к сестре самых лучших врачей, которых знаю. Доктор Влад Берковский и профессор Вальтер Штайнер не подведут. Они при мне таких тяжелораненых с того света вытаскивали…
Но, Пьер перебил, продолжая нервничать:
— Ты не понимаешь, Андрей! Роды — это не ранения на поле боя. Это — другое!
Андрей же лишь улыбался, видя, как близко к сердцу воспринимает все Пьер. Толстяк, пожалуй, на самом деле сильно полюбил княжну Марью. И попаданец, конечно, был рад, что сестре настоящего князя Андрея достался столь заботливый супруг, хотя, как он помнил, в книге графа Толстого такого поворота не было. Впрочем, история уже изменялась буквально на глазах. Вот только, Пьер на какое-то время перестал из-за своих семейных забот быть надежным партнером в бизнесе. И такой поворот, разумеется, нервировал. Тем более сейчас, когда для их корпорации «Андрей и Пьер» наступал решительный момент противостояния с недоброжелателями.
Темнота за окном конторы была непроглядной, лишь редкие электрические фонари на верфи, запитанные от простенькой динамо-машины, мерцали нестабильным и недостаточно ярким светом. Их примитивные электрические лампочки, которые пока были штучными и весьма недешевыми изделиями, отражались в черной воде. Андрей выслушал последнее донесение от Коротаева — ничего нового, лишь бдительность и продолжение наблюдения за подозреваемыми. Заговорщики явно затаились, но князь чувствовал: это затишье перед бурей.
— Если они хотят устроить катастрофу, то сделают это завтра, во время испытаний, — сказал он Пьеру, как только Коротаев ушел проверять посты.
Пьер, сидевший напротив, нервно постукивал пальцами по столу. Его мысли были далеко — в доме на Невском проспекте, где Марья мучилась от схваток.
—
