Деньги не пахнут 3 - Константин Владимирович Ежов
– Со своей стороны они решили, что Theranos давно прошла все этапы.
Да, вина лежала и на них – проверку никто не отменял. Но разве можно требовать подобного от сети супермаркетов? У них нет специалистов, способных отличить FDA-одобрение от LDT.
Тем более Theranos возглавляла Холмс – восходящая звезда, любимица прессы, кумир венчурного мира. Когда такой человек говорит, что LDT достаточно, сомнения кажутся смешными.
Вот в чём кроется опаснейшая ловушка инвестиций – видимость очевидного.
– Но ведь Theranos знала об этом! – сорвалось у Прескотта, и в его голосе прорезалась боль предательства.
В помещении стоял густой воздух, словно наэлектризованный перед грозой. В глазах Прескотта мелькнула догадка, но он не решался выговорить её вслух.
– Выходит… если знали и не сказали, то это было преднамеренное введение в заблуждение? – голос звучал глухо, словно пробивался сквозь вязкий туман.
– Формально обмана не было. Сертификат LDT действительно получен.
– Но продукт-то они выпустить не могут?
– Совершенно верно. Даже если подать заявку в FDA прямо сейчас, процесс занял бы от трёх до семи лет. До этого времени о реальной выручке речи быть не может.
Прескотт резко поднял голову:
– Но ведь они уверяли, что к концу года компания будет стоить десять миллиардов!
Обещание звучало красиво, почти магически. Контракты, инвестиции, сияющие планы – всё это подавалось как уже состоявшаяся реальность. Но за этими словами пустота. Миллиарды не приходят туда, где нет самой технологии. Нельзя продавать воздух, упакованный в золотую коробку.
Сомнение терзало его лицо. В глубине глаз всё ещё теплилась вера в Холмс. Не в слова собеседника, а в образ – юная гений из Стэнфорда, любимая СМИ, звезда, на которую молились инвесторы. Как могла она сказать столь глупую ложь? В этом и заключалась главная ловушка.
– Зачем же им идти на риск, который разоблачится самым очевидным образом? – Прескотт сжал пальцы в замок, костяшки побелели.
И правда – ложь слишком примитивна, чтобы верилось в неё. И именно это сбивало с толку.
– Поэтому и нужно подтверждение. Желательно не от самой компании, а от совета директоров. Их долг – не допускать подобных искажений.
Совет директоров Theranos напоминал парадный зал, увешанный портретами: бывшие госсекретари, министры обороны, сенаторы, сам Генри Киссинджер. Каждое имя весило столько, что тень сомнения в их честности казалась почти кощунством.
– Хочешь сказать, что такие люди участвовали в обмане? – в голосе Прескотта зазвучала едкая смесь возмущения и страха.
– Нет. Но обстоятельства могут быть сложнее, чем кажется. И пока не ясно, насколько они сами в курсе ситуации, риски слишком высоки.
Снова повисла пауза, тяжёлая, как колокол в соборе.
– У тебя есть прямой выход хотя бы на одного из них?
Прескотт покраснел, гнев и раздражение пробились в его тоне:
– Зачем тебе это?
– Одного звонка хватит, чтобы прояснить вопрос с сертификацией. Это самый короткий путь.
Он сжал губы в тонкую линию. Для миллиардера, привыкшего вращаться в верхах, и для него такие контакты оставались недосягаемыми вершинами. Слишком высоко сидели эти люди – даже огромные деньги не открывали прямой доступ.
– Разрешишь ли мне самому связаться с ними?
Эта просьба вызвала мгновенную тень раздражения. Лоб Прескотта прорезала складка. Само предположение, что подчинённый может обратиться напрямую к бывшим вершителям мировой политики, казалось ему дерзостью.
– Мне необходимо обсудить технические детали. Со стороны операционного уровня это будет выглядеть естественнее, – прозвучало объяснение, мягкое, но твёрдое, как шаг по натянутому канату.
В груди застывшим камнем билось ожидание. От согласия зависело всё. Чтобы сорвать маску с Холмс, нужны были свидетели, причём те, кто уже оказался обманутым. Признание от них – дело будущего. Но для начала требовалось хотя бы одно: доступ к ним.
Имя Прескотта могло стать ключом к этим дверям.
– Разреши мне выйти на них.
Глава 4
Прескотт долго сидел, уставившись в пространство, словно взвешивая каждое слово, повисшее между ним и собеседником. Тишина в комнате напоминала вязкий мед – густая, тягучая, с ноткой тревоги. В какой-то момент в его взгляде мелькнула искра согласия, надежда чуть дрогнула в воздухе… но тут же погасла.
Глаза его вдруг расширились, словно он вспомнил что-то важное, и голос резко прорезал тишину:
– Ни в коем случае! С нашей стороны делать первый шаг категорически запрещено!
– Почему?
Вопрос прозвучал тихо, но с оттенком недоумения. Прескотт тяжело выдохнул, будто стряхивая с плеч непосильный груз, и почти со злостью бросил:
– На самом деле ведь нужно одно – понять, возможна ли сертификация FDA?
– Верно.
– Так вот. Под именем Heritage Group такие вопросы задавать нельзя!
Слова резали воздух, словно холодный нож. Взгляд Прескотта был жёстким, без тени сомнения – он уже просчитал всё наперёд. Опыт, накопленный годами, дал о себе знать.
– Даже если вмешаемся, ничего хорошего из этого не выйдет. Ни для нас, ни для них, – продолжил он низким, гулким голосом.
И был прав. Каким бы ни оказался ответ, совет директоров выставлял себя на посмешище. Если их провела Холмс – значит, эти уважаемые старцы не понимали элементарного: медицинское оборудование без одобрения FDA не имеет права существовать на рынке. Если же знали и молчали – становились соучастниками нелепого обмана.
– Даже сама постановка вопроса будет для них оскорблением. Вместо благодарности получим только враждебность. Это не принесёт пользы.
Совет директоров – вершина пирамиды, люди, чьи имена вписаны в историю. Каждое слово, произнесённое неосторожно, могло обернуться для Прескотта непоправимым ущербом. Он не имел права рисковать таким образом.
Попытка убедить его прозвучала мягко, почти как надежда:
– А если они действительно не в курсе? Возможно, оценят предупреждение….
Прескотт лишь горько усмехнулся.
– Глупости! Ты слишком наивен.
Это слово – "наивен" – прозвучало непривычно, почти обидно. Он же пояснил, сжав губы в горькой улыбке:
– Большинство людей никогда не признают своих ошибок. Чем сильнее тыкаешь их в промах, тем ожесточённее они защищаются. Так устроена человеческая психика: признание собственной глупости причиняет боль, сравнимую с физической. Люди готовы часами ругаться в интернете из-за пустяка. А теперь представь, что на кону – репутация тех, кто управлял целыми государствами.
В словах слышалась усталость.
– С возрастом упрямство только крепнет. Многим из них давно за восемьдесят. Даже если внутри признают поражение, вслух никогда не скажут. Эти же люди положили конец холодной войне –
