Небо в огне - Алексей Ковригин
— Летит! Вон он! — мы с подполковником ошарашено переглядываемся, неужто бомбёр? И командующий истошно орёт:
— Воздух! Все в укрытие! — но «глас вопиющего» ни на кого не действует.
Да и надёжных укрытий поблизости от ангаров тоже не наблюдается. «Портить» газон стадиона какими-то никому здесь непонятными противовоздушными щелями мне не разрешили, а укрываться от воздушного налёта под крышей ангара, это «ещё та» затея. Стены-то от осколков защитят, но вот прямое попадание превратит такое укрытие в братскую могилу. Перекрытия у ангаров совсем хлипкие и прямого удара авиабомбы они наверняка не выдержат. «Курсанты» так и продолжают стоять, вылупившись на «ероплан». Они и команды-то такой не знают, не говоря уж о том, как в таком случае следует действовать. Это опять мой косяк, но метаться в поисках укрытия уже поздно. С юга над городом хорошо заметен быстро снижающийся одиночный биплан и он явно нацелен на мой аэродром. Ёкарный бабай! Это ещё кто? Самоубийца? Даже отбомбившись по нашим ангарам и освободившись от бомб, он уже никак не успевает набрать высоту, развернуться и уйти назад.
Два звена истребителей с «Бильбо-один» через пять-десять минут уже взлетят в небо и этого ему просто не позволят. Но никакой бомбардировки не последовало, «самоубийцей» оказался истребитель «Фиат CR. 20bis», «родной брат» моей «Тигры». Словно так и было ранее задумано, истребитель с косыми крестами на крыльях и хвосте непринуждённо приземляется на поле и не спеша рулит по взлётной полосе в нашу сторону. Видимо пилот уже разглядел два автомобиля и большое скопление людей рядом с ними. Ну да, народ здесь вообще-то пока что непуганый и о бомбёжках читал только в газетах. Вряд ли все мои «курсанты» сейчас вообще смогут отличить истребитель от бомбардировщика. Вот же чёрт! И сколько подобных косяков у меня в дальнейшем ещё выползет? Комэск, блин… хренов! Самолёт останавливается, двигатель замолкает и переднюю кабину не спеша и вальяжно покидает лётчик. Отстегнув лямки своего парашюта небрежно сбрасывает его на крыло и направляется к нам. Не доходя метров шести останавливается, снимает шлемофон с очками и насмешливо улыбаясь произносит:
— Мартин, да убери ты свой пистолет. Вот застрелишь старого друга и будешь потом об этом всю жизнь жалеть! — повисает немая пауза.
— Мигель? Тебя каким ветром сюда занесло? Ты же перед мятежом в Толедо служил! — подполковник Луна слегка смутившись прячет пистолет в кобуру, а затем широко разведя руки шагает к пилоту и, они… обнимаются! Вот это нифигасе? Выходит, что не только старые знакомые, но и хорошие друзья?
— Попутным, Мартин. Надеюсь, что попутным! Ты же за меня словечко замолвишь? Знаешь, мне вот как-то до самого конца не верилось в то, что Хосе Санхурхо всё-таки решится на свою авантюру. Думал что ему и первого раза за глаза хватило, но раз уж так случилось, то я во всём этом участвовать вовсе не намерен! Хочу вернуться домой в Сантандер. Надеюсь ты мне в этом поможешь, по старой дружбе? — а вот голос-то дрогнул…
— А зачем тебе в Сантандер? Оставайся в Бильбао! У меня для тебя всегда бомбардировщик найдётся. Или ты на старости лет в истребители решил податься? — Мартин расплывается в улыбке. — Не волнуйся дружище, я тебе помогу! Рекомендации для получения документов у коменданта обязательно дам и словечко за тебя замолвлю. В Сантандере тоже звено «Потезов» базируется. Если надумаешь вернуться на службу, так буду только рад тебя принять. А чего это твой наблюдатель такой скромный? Он что, уснул там? — в голосе подполковника слышится явное недоумение.
— Ага, спит… Вечным сном. Редкостный мерзавец… был! У него там должна быть планшетка с документами. Посмотри, может тебя что-нибудь заинтересует? — не дожидаясь приказа подполковника, привычно запрыгиваю на нижнее крыло самолёта и осматриваю безжизненно обвисшего на привязных ремнях второго лётчика-наблюдателя.
Три аккуратные и совсем небольшие дырки в реглане напротив сердца убедительно подтверждают, что этот «редкостный мерзавец» действительно «был, но уже весь вышел». Хм, очень даже интересно. Из чего же это пристрелили наблюдателя и как так лётчик умудрился совершить это во время полёта? Вот насколько помню по собственному опыту, так то, что в кабине «Фиата» хрен же развернёшься? Отдаю распоряжение Пабло, чтоб тело вражеского наблюдателя перенесли к крыльцу медпункта, а сам самолёт перекатили на нашу стоянку под маскировочную сеть и сразу отмыли от крови заднюю кабину. Забираю с трупа офицерскую планшетку с картой и ремень с «Люгером Р08» в кобуре. Ого, зачётный пистолет! Фиг кому его отдам, давно уже пора отправить свой «Дерринджер» на пенсию и «Парабеллум» в самый раз мне будет. Тщательно осмотрев карманы кителя забираю из них личные документы и направляюсь в штаб. Полагаю, что нас сейчас ожидает очень долгий и очень интересный разговор. Нам есть о чём поговорить с «перелётчиком» и о чём его расспросить.
Первое впечатление от разговора — это облегчение. Мы дружно выдыхаем услышав, что ещё два дня назад практически всё авиакрыло Наварры переброшено под Севилью. На аэродроме Памплоны осталось лишь одно звено истребителей «Ньюпор-Делаж» NiD-52 для прикрытия аэродрома и эскадрилья бомбардировщиков «Бреге-19» из двенадцати машин. Но по словам Мигеля это было «такое старьё», что их просто побоялись отправлять в Севилью, могли бы и не осилить столь дальний перелёт. Они и в Памплоне-то по большей части в ремонте чаще простаивали, чем летали. Выяснилось и то, каким образом лётчик умудрился застрелить своего наблюдателя. Выбрав момент, Мигель отстегнул привязные ремни и встав, просто развернулся и всадил три пули в навязанного ему «пассажира». Нихренасе! Это не всякий пилот решится на такой совершенно отчаянный поступок. Его же могло просто потоком воздуха элементарно «выдуть» из кабины «Фиата», а затем банально «размазать» об руль направления. Моя «Тигра» спокойно показывала свои «паспортные» двести восемьдесят километров в час. Не думаю, что её «братик» выдаёт намного меньше.
— Понимаешь, Мартин. У меня и выхода другого не оставалось-то. Просто я понял, что или сейчас, или уже никогда. Повязали бы меня кровью и как потом в глаза своим родным смотреть? Конечно, моя Кантабрия не получила таких привилегий как твоя Баскония, но вот вновь терпеть королевский произвол я не
