Нацистский геноцид славян и колониальные практики. Сборник статей - Егор Николаевич Яковлев
10. Moseley R. Mussolini: The Last 600 Days of Il Duce. NY/London, 2004.
11. Mussolini B. L’uomo e la divinita. Opera Omnia di Benito Mussolini, XXXIII. Florence, 1951.
12. Niceforo A. Italiani del nord e italiani del sud. Torino/Milano, 1901.
13. Petacci C. Mussolini segreto. Diari 1932–1938. Roma, 2009.
14. Pende N. Biologia delle razze ed unità spirituale mediterranea. ACS, SPD, CO 1922–43, b. 1005, f. 500057/509059.
15. Rodogno D. Fascism’s European Empire. Italian Occupation During the Second World War. Cambridge University Press, 2006.
16. Rochat G. Il colonialismo italiano. Torino, 1973.
17. Scritti politici di Benito Mussolini. Milano, 1979.
18. Sergi G. Arii e italici: attorno al`italia preistorica. 1898.
19. Shinn C. A. Inside the Italian Empire: Colonial Africa, Race Wars, and the Southern Question // Shades of Whiteness. Brill, 2016.
20. Trezza G. Studi critici. Verona, Lipsia, Padua: Drucker & Tedeschi, 1878.
21. Wiley F. The Civilization of the Holocaust in Italy: Poets, Artists, Saints, Anti-Semites. Rosemont Publish & Printing Corp., 2003.
22. Zimmerman J. D. (ed). Jews in Italy Under Fascist and Nazi Rule, 1922–1945. Cambridge University Press, 2005.
Иван Будилов. «Я считаю оскорблением немецкого народа рассматривать их как равных нам»: Курт Кристман и преступления зондеркоманды 10а на оккупированной территории СССР
Введение. С момента образования Федеративной Республики Германия в 1949 году в стране шла дискуссия о коллективной вине немецкого народа за преступления, совершенные в годы Второй мировой войны. В первые девять лет существования ФРГ необычайные зверства, совершенные гитлеровским режимом, недостаточно преследовались судебными органами, а в некоторых случаях не преследовались вообще[246]. Согласно сделанному в 1960 году докладу представителя Федерального министерства юстиции в комитете по правовым вопросам германского бундестага, в федеральных землях в начале 1950-х годов считали, что «среди населения существует некая тенденция к тому, что преследование этих преступлений уже не так важно»[247]. Количество судебных процессов над нацистами к середине 1950-х годов сократилось[248]. Только после Ульмского процесса над айнзацгруппами была нарушена атмосфера отрицания нацистских преступлений в политической среде, и 1 декабря 1958 года возникло Центральное управление земельных органов юстиции по расследованию нацистских преступлений[249]. Сотрудники этого ведомства, используя дипломатические каналы, смогли получить доступ к уникальным документам из архивов США, ГДР, СССР и Польши. На основании собранных доказательств они передавали материалы по нацистским преступлениям в правоохранительные органы. Результатом деятельности Людвигсбургского управления стал резкий рост количества предварительных расследований и судебных процессов.
Тем не менее, когда дело доходило до суда, преступников часто приговаривали к минимальным срокам заключения, а то и вовсе оправдывали. Для большинства судов преступники-нацисты, совершавшие зверские убийства или отдававшие соответствующие приказы, в том числе члены айнзацгрупп и персонал концлагерей, считались убийцами в смысле уголовного права лишь в исключительных случаях. Как писала немецкий историк Керстин Фройдигер, их действия квалифицировались как пособничество так называемым главным преступникам в лице Гитлера, Гиммлера и Гейдриха, даже если они убивали лично или отдавали самостоятельные приказы об убийствах[250]. Например, в случае преступлений, совершенных в концентрационных лагерях, 80 % виновных считались пособниками и только 20 % — убийцами. Специалист по уголовному праву криминалист Юрген Бауман проиллюстрировал данную тенденцию следующими словами:
«[Один] человек говорит другому, которого только что приговорили к пожизненному заключению: „Надо было тебе убивать евреев, вышел бы через два года“»[251].
Таким образом, всю полноту ответственности за массовое уничтожение евреев, цыган, славян и «других врагов рейха» судьи возлагали на трех главных военных преступников, в то время как подсудимых часто представляли как «пособников» или «заложников обстоятельств», которые в силу «слабости характера» или «необходимости исполнять приказ» реализовывали преступную волю начальства[252].
Одним из таких «пособников», по мнению суда, являлся бывший командир зондеркоманды 10а Курт Кристман, чье подразделение несет ответственность за смерть на оккупированных территориях Украины, России и Белоруссии многих тысяч евреев, цыган и славян — военнопленных и мирных граждан.
Курт Кристман. Курт Эмиль Генрих Кристман родился 1 июня 1907 года в Мюнхене и был вторым ребенком в семье Карла Кристмана (1878–1964) и его жены Эмилии[253]. Его отец владел парфюмерным магазином и салоном красоты, которые позже пришлось закрыть из-за экономического кризиса[254]. Еще в 1921 году Карл Кристман стал членом национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) и получил партийный билет № 186. В 1935 году, уже после прихода нацистов к власти в Германии, он стал муниципальным чиновником в городском совете Мюнхена.
Уже в 1920 году в возрасте тринадцати лет Курт Кристман вступил в роту штурмовых отрядов (СА) под руководством Ганса Ульриха Клинча. В 1923 году принимал участие в Пивном путче, где в качестве связного был послан путчистами в военное министерство. Старший брат Курта скончался после уличных столкновений с коммунистами, получив травму головы. В 1927 году Курт окончил реальное училище и поступил на юридический факультет Мюнхенского университета. В 1931 году сдал первый государственный экзамен и защитил диссертацию на соискание докторской степени по праву в университете Эрлангена на тему «Противоправное нападение при необходимой обороне». Проходил юридическую практику в Мюнхене и Нюрнберге, а с октября 1933 года — в органах службы безопасности в качестве референта по вопросам прессы и марксизма. В апреле 1934 года в Мюнхене он сдал второй государственный экзамен.
В 1933 году Кристман вступил в НСДАП (билет № 3203599) и СС (личный номер 103057). В 1934 году поступил на службу в баварскую политическую полицию, которая в 1936 году была преобразована в отделение гестапо в Мюнхене. 12 марта 1938 года произошел аншлюс Австрии, и Кристмана перевели в австрийскую столицу, где он возглавил отдел гестапо II H/SO (экономика и партийные дела). Он отвечал за «охрану еврейских активов», подразумевающую «ариизацию»[255] еврейских предприятий и имущества. В первые дни после аншлюса началось разграбление еврейской собственности: ценных бумаг, коллекций произведений искусства, складов, автомобилей, ювелирных изделий и страховых полисов на сумму в несколько миллионов рейхсмарок. Немецкий историк Вольф-Ульрих Штриттматтер указывает на то, что отдельные сотрудники гестапо использовали эту возможность для обогащения, однако такие преступления редко наказывались. Рейнхард Гейдрих (1904–1942) неоднократно требовал составления перечня изъятого и конфискованного в Австрии, но только в середине июля 1938 года Кристман привез в Берлин запрошенный список для предоставления в РСХА.
Осенью 1938 года Кристмана перевели в Инсбрук, где поручили сформировать лыжную команду полиции безопасности, а в декабре 1939 года в звании штурмбаннфюрера СС назначили руководителем отделения гестапо в Зальцбурге. В местной прессе особо подчеркивалось, что уроженец Мюнхена был участником Пивного
