Нацистский геноцид славян и колониальные практики. Сборник статей - Егор Николаевич Яковлев
В контексте становления итальянского расизма следует упомянуть и воззрения известного врача-эндокринолога, убежденного фашиста Николы Пенде (1880–1970). Он выводил расовые различия, в частности между «средиземноморской и нордической расой», на основе особенностей их эндокринной системы. Последнее, по его мнению, обусловливало характеры и устремления тех или иных «рас». Именно благодаря своим биологическим отличиям средиземноморцы сумели построить великую Римскую империю, идеалы которой не способны в полной мере усвоить прочие народы[224].
Эти мысли, хотя и несколько видоизмененные, на долгие годы станут определяющими для расовой теории итальянского фашизма. Именно с целью преодоления тезиса о деградации итальянцев из-за их смешанной крови итальянские теоретики расизма важную роль отводили культурному компоненту. Если у немецких расистов культура была свойственна только людям с максимально чистой арийской кровью, то есть в этом якобы имелась прямая биологическая зависимость, то подход итальянцев оказывался более гибким: согласно им, европеец с разбавленной кровью все же мог усвоить и перенять «высшую культуру» и таким образом влиться в «расу».
Муссолини как расист
Обратимся теперь к позиции самого Бенито Муссолини. Еще в 1904 году в Лозанне состоялась его полемика с пастором Альфредо Тальятелой на тему существования Бога. В своем эссе по этому поводу будущий лидер фашизма упомянул некую повышенную сложность мозга у «культурных рас» в сравнении с прочими, из чего следует, что, по Муссолини, культурные достижения основываются на умственных особенностях конкретной расы[225].
В другой ранней работе, «Теория пангерманизма» (Il pangermanismo teorico, 1911), политик выступил с резкой критикой публикаций об избранности «арийской расы — расы высоких, светлокожих, светловолосых людей»[226]. Этот протест Муссолини относительно «германского» превосходства был не единственным. Перед началом Первой мировой войны он неоднократно будет писать об этом в своей газете Il popolo d’Italia.
В 1919 году, в пору создания Fasci italiani di combattimento (Итальянских боевых отрядов, или Итальянского союза борьбы) Муссолини вошел в фарватер воззрений Филиппо Томмазо Маринетти (1876–1944), видного в ту пору поэта, драматурга и политика, основателя радикальной Футуристической партии, одного из идеологов зарождающегося фашизма. Маринетти неустанно восхвалял итальянцев, заявлял о необходимости их модернизации и милитаризации, утверждал, что они благословлены «волей к завоеваниям и приключениям», и осуждал народы, лишенные «расовой гордости». Эта гордость понималась Маринетти, а за ним и Муссолини, в качестве «нового национального сознания» и il prestigio della nostra razza («престижа нашей расы»)[227].
Измышления Маринетти как нельзя лучше соотносились с работами Энрико Коррадини (1865–1931) — писателя, политика и члена Большого фашистского совета, автора книг Il nazionalismo Italiano 1914 года и L`unita e la potenza delle nazioni, вышедшей в 1922 году. Коррадини являлся радикальным националистом. Он постулировал идеи, ставшие впоследствии движущей силой внутренней и внешней политики фашистской Италии, идеи, под которыми не раздумывая подписался бы и Гитлер (к сожалению, нет данных о том, читал ли диктатор Третьего рейха или кто-то из его приближенных работы Коррадини): «национализм укоренен в природе», «непременным условием консолидации наций является непрерывная борьба одной нации против другой», «национализм утверждает необходимость борьбы на международной арене, чтобы нация могла занять достойное экономическое и моральное место в мире». При этом основным врагом национализма является социализм[228]. Нация (раса), по Коррадини, — не просто совокупность живущих здесь и сейчас людей. Она есть нечто большее — сплав предыдущих, отошедших в историю «рас», бесконечное число прошлых и, что еще важнее, будущих человеческих поколений. Именно поэтому «раса» способна быть и бесконечно старой, и непрерывно юной; продолжение этого ряда перерождений есть ее важнейшая самозадача. Понятно, что подразумевалась Коррадини прежде всего итальянская «раса, нация».
В 1921 году Муссолини эхом отзовется на посыл Коррадини, написав в преамбуле программы фашистской партии: «Нация — не просто сумма живых индивидуумов и не инструмент партий для достижения их собственных целей, а организм, состоящий из бесконечного ряда поколений, в котором индивидуумы являются лишь преходящими элементами; это высший синтез всех материальных и нематериальных ценностей расы». И вскоре в ходе речи в Болонье он заявит о «нашей (итальянской) арийской и средиземноморской расе», а в ноябре 1921 года станет говорить о необходимости евгеники ради оздоровления нации. Итальянцев необходимо сделать более многочисленными, воинственными, сильными, дисциплинированными. Поскольку «раса» есть совокупность организмов, ее общее благо важнее индивидуального блага составных частей. Нельзя допустить вырождения, цикл самовоспроизведений должен продолжаться вечно. В 1927 году Муссолини публично заявит: «Мы должны быть исключительно бдительными в отношении судьбы расы, нам нужно заботиться о расе» — и примет ряд мер по повышению рождаемости итальянцев. Отсюда льготы многодетным семьям, почетные звания многодетным матерям, порицание бездетных граждан и т. д.[229]
Любопытно, что агрессивное навязывание нацистской расовой теории о господстве арийцев, к которым итальянцы, по мнению немецких антропологов, принадлежали только частично и вообще имели смешанную кровь, заставляло Муссолини иногда и скептически высказываться о вопросах чистоты расы. Например, в 1932 году в беседах с журналистом Эмилем Людвигом (1881–1948), этническим евреем, Муссолини говорил: «Ничто… не заставит меня поверить, что биологически чистые расы могут существовать сегодня»[230]. В 1934-м, на волне недовольства действиями Третьего рейха в связи с июльским путчем в Австрии, дуче произнесет с резкой иронией: «…Какая раса? Существует ли немецкая раса? Существовала ли она когда-либо? Будет ли она когда-либо существовать?»[231] Но хотя Муссолини и ставил периодически вопрос о невозможности «идеальной чистоты расы», сам по себе расовый подход он вовсе не отрицал.
В 1937–1938 годах, на фоне сближения с гитлеровским режимом, в фашистской расовой теории стало подчеркиваться родство обитателей Северной Италии — «нордиков» — с избранной «расой» рейха. Свою
