Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Но Угрюмый выделялся среди всех, даже у кого было оружие. По его внешнему виду было видно, что человек он бывалый и убивать умел. Вот своими громадными и шершавыми от мороза руками. Зверь, короче. Он чем-то смахивал на моего начальника участка, под чьим руководством я работал в шахте больше двадцати лет назад. Видимо, у Господа есть предел фантазии, он заливает в одни формы. С виду мой начальник был такой же крепкий, здоровый и безжалостный — не знаю, как сейчас, но денег тогда на шахте платили мало, а заставляли работать много. Правда, Угрюмый в отличие от него отнёсся ко мне доброжелательно. В принципе, все присутствующие здесь, в полуразрушенном цеху, были шахтёрами, чернорабочими войны. Мы стояли в полуразрушенном цеху и беседовали. О войне, конечно, разговаривали, о ситуации, в которой находились, но о чём конкретно — не помню уже. С Угрюмым мы нашли общих знакомых, оказывается он служил с Ринатом, моим дружком, в «Сомали». Угрюмый передал Ринату привет.
Я передал, и Ринат мне немного рассказал о нём. Угрюмый воевал со Славянска, потом в Иловайске был командиром разведки сомалийцев. Прошёл множество штурмов. Причём под командованием Гиви служить было трудно, характер у героя Новороссии был очень тяжёлый, но Угрюмый прошёл путь с Гиви от и до, и за своих пацанов стоял, и с ними ходил в бой. Хотя после таких штурмов мог уже и в штабе сидеть, рассказывал Ринат.
— Да, он с виду, как Громозека. Жестоким был, когда нужно. Один раз его отряд разгромил колонну. Можно было издалека колонну обстрелять, но нет, они подобрались вплотную, дерзко так, подкрались. И расхуярили всех в упор, никого в живых не оставили.
После смерти Гиви Угрюмый ушёл из «Сомали», жил мирной жизнью. Ринат не знал, чем он занимался. И вот Угрюмый всплыл в «Пятнашке». «Пятнашка» — вообще, такое цыганское подразделение, живёт по принципу табора. Туда без особых проблем можно прийти повоевать любому, всех берут. Прийти и уйти — Ринат, вот, пошёл на недельку в «Пятнашку», чтобы оживить свои военные навыки.
Но «Пятнашка» стала лебединой песней для Угрюмого. Прошло около месяца, и он погиб. Вообще, СВО с самого начала резко отличалась от первой военной кампании Русской весны. Двух одинаковых войн не бывает, в одну воду не войдёшь дважды. И многие, кто прошёл огонь и воду в 2014–2015 годах на Донбассе, не смогли пройти через новые условия, они погибли в первые месяцы начавшейся войны.
Как погиб Угрюмый? В украинском интернет-сегменте мне попались кадры той успешной для ВСУ и не успешной для нас операции. Трупы были перемешаны с землёй, и на рукавах погибших можно различить было шевроны «Пятнашки» с характерной белой ладонью и звёздами. Укpoпы запустили наших бойцов в свои окопы, сымитировав отступление с боем. А потом оставленные позиции подло накрыли артиллерией.
Ну, как подло. Война.
Попутчик. Все дороги ведут в зону СВО
Сейчас уже никого не удивишь присутствуем людей в камуфляже на улицах российских городов. Вглядываясь в разношёрстную толпу в час пик, ты обязательно увидишь пятно хаки. Домой из зоны СВО на побывку едут получившие отпуск бойцы. Или наоборот, они возвращаются обратно на войну. Ты их встречаешь на вокзалах и в аэропортах, в магазинах и в кафе, в автобусах и в метро. Они одеты в мультикам, цифру и мох. Они тянут домой или уже из дома свой скарб, свои тяжёлые рейдовые рюкзаки и свои тяжёлые воспоминания, которые они изливают первому встречному или молча держат в себе даже в кругу семьи.
Но «ты помнишь, как всё начиналось»? (так когда-то пел иноагент Макаревич). В первые полгода СВО не сказать, что на гражданке явление бойцов было массовым. На фронте догорали пока контрактные БТГ, а на мобилизацию власти пока не решились, и только экстренно создали множество БАРСов для притока добровольцев, которые, в итоге, не решили проблему живой силы.
СВО в первые месяцы была в новинку, поэтому и на военкоров смотрели тогда с восторгом, как на людей, прошедших войну, в которой мы уже победили. Хотя обычный солдат рисковал куда больше, чем журналист на фронте, и мы не победили пока. Отнюдь. Но все ещё пребывали в иллюзиях и рассчитывали, что Украина скоро рухнет. Ведь мы наступали. Не так быстро, как хотелось, конечно, но пока наступали. Мы зачем-то вывели войска из-под Киева, Сум и Чернигова. (Как оказалась, это было, скорее, верным решением, плохой миной при плохой игре, так как удержать позиции с появлением зелёнки мы всё равно б не смогли). Уже почти сформировались и стали цементироваться фронты, большая подвижность сохранялось лишь на Луганском направлении. Но в сводках всё чаще упоминались не города, а неизвестные посёлки, всё чаще шли бои за «избушку лесника».
Летом 2022-го я возвращался снова в Донецк, на «Большую землю» выезжал, чтобы уладить дела. Маршрут обычный. Садишься на дневной поезд в Москве, который идёт около 15 часов, и рано утром ты в Ростове. Берёшь такси (тогда оно ещё стоило в два раза дешевле, чем сейчас), садишься на заднее сиденье, и полтора часа досыпаешь в тумане и видишь сны. Открываешь глаза — и ты на Успенке, в сказочной зоне СВО.
Однако персонажи из этой сказки могли попасться тебе уже на пути. И на соседней верхней полке лежал мужик, по внешнему виду которого можно было догадаться, что конечные пункты наших назначений совпадают. Он явно ехал за ленту.
Как он выглядел? Помню плохо уже. Поджарый, среднего роста, в камуфляжных штанах. Лицо худощавое, щетина, волосы тёмные. Большущий рюкзак, в который можно упаковать крокодила. Молчаливый, как и я.
Я в последнее время тоже одевался только в военторгах. (И одеваюсь до сих пор — военторговский синдром.) Мы так переглядывались друг с другом несколько часов. А уже под вечер познакомились и разговорились.
Он
