Где. Повесть о Второй карабахской войне - Коля Степанян
Приятные воспоминания.
Потом влюбился в «Хроники Нарнии». Сколько раз я их перечитывал! Думаю, на них я и посадил свое зрение. Было это так. Несколько летних каникул я проводил у тети и двоюродного брата во Владикавказе. Меня сажали на поезд к проводнице в комнату, и спустя два дня я был в Осетии. Я обожал поезда! Постоянно меняющаяся картинка. Дребезжание. Остановки в разных городах. Куча странных людей.
А главное – свобода!
Во Владикавказе было классно. Там я открыл для себя дворовую жизнь, которой в Москве у меня совсем не было. Проблема была в том, что свет у тети дома выключался очень рано. Все ложились спать. А я так рано заснуть не мог. И вот под одеялом я светил себе фонариком от телефона и читал «Хроники Нарнии». Сейчас, вспоминая это, не могу понять, почему я просто не пошел читать на кухню. Наверное, не хотел привлекать к себе лишнего внимания, или же мне просто нравился антураж.
Да. Я очень люблю хорошую книгу.
Фантастические истории влюбили меня в добро, научили верить в невозможное. Гессе и Достоевский восхищали глубиной своей мысли. Давали пищу для размышлений, которую порой было сложно жевать.
Большинство людей не хочет плавать до того, как научатся плавать. Разве это не остроумно? Конечно, они не хотят плавать! Ведь они созданы для суши, а не для воды. И конечно, они не хотят думать; ведь они рождены для того, чтобы жить, а не для того, чтобы думать! Ну а кто думает, кто видит в этом главное свое дело, тот может очень в нем преуспеть, но он все-таки путает сушу с водой, и когда-нибудь он утонет.
Например, этот отрывок из «Степного волка» Гессе я переваривал очень долго, много к нему возвращался в своей довоенной жизни. Даже повесил на стену вконтакте.
Человеку необходима достойная библиотека образов. Библиотека образов – бульон, в котором варится человек. Образы – те же истории. Наполненный одними лишь историями окружающих его людей, человек застревает в своей обыденной реальности. Не знает, что жизнь может быть иной.
Мартин! Сиддхартха! Граф! Князь! Как же я рад, что вы есть в моей жизни, ребята.
А еще книги безумно вкусно пахнут.
Поднимаю с земли упавшую книгу. Стряхиваю с нее пыль. Раскрываю. Ныряю носом меж ее страниц.
На вчерашней охоте зашли в шестой дом (впервые), и там я нашел замечательнейший книжный шкаф, старинный такой. Жаль, большинство книг там были на армянском (на нем я читаю едва-едва), но нашлись и на русском.
Вот советский сборник Гоголя, например, который теперь у меня в руках. Не Гессе, конечно, но лучше, чем ничего. Немного пренебрежительно по отношению к Гоголю, согласен. Он этого не заслужил.
Еще «Анну Каренину» взял (не знаю, кто ее будет читать, точно не я) и еще пару-тройку других книг, включая иллюстрированные сказки братьев Гримм.
Решил начать с «Тараса Бульбы». Углубившись в чтение, то и дело оглядываюсь по сторонам посмотреть, что делают ребята.
Манч вот снова перевязывает рану Давиду. Он делает это дважды в день. Дав очень мужественно переносит эти перевязки, лишь иногда искривляет лицо. Услышать от него ничего не услышишь, хотя судя по тому, сколько гноя в ране, можно предположить, что боль он терпит сильную.
От Давида ничего не услышишь, а от меня то и дело – да. Дело в том, что на днях у меня загноился большой палец на правой руке. Вроде как стыдно об этом говорить, когда рядом лежит тип с дыркой в бицухе. Но больно же. Ну правда больно. Особенно когда выдавливаю этот блядский гной. Очень неприятно. Ребята смеются надо мной, когда я кусаю левую руку во время процедуры. Но я считаю, что ребятам следует пойти на хуй, вот как я считаю.
Каждый переносит боль, да и все остальное в жизни, как может, не так ли?
Вообще, эта вся история привела меня к осознанию, что я не могу быть тем, кем я не являюсь. Да, можно, наверное, стремиться к чему-то, если сильно хочется. Но здесь и сейчас я не воин. Здесь и сейчас я не храбрец.
Улавливаете мысль?
Однако здесь и сейчас я люблю литературу. Вот уже на протяжении многих лет. Люблю хорошую историю. Вот как, например, та, в которой мы оказались. Как бы мне хотелось вытащить ее домой. Сесть с ней в безопасной теплой комнате, налить себе чая и писать.
Ну какая, черт подери, жестокая! – жесточайшая! – ирония судьбы… Достать, наконец, историю – долгожданную! – и так безнадежно с ней застрять.
Настал час варенья, Ато начал обход. Я, отложив книгу, начал смотреть вокруг. Все равно никак не мог сконцентрироваться – вот уже минут десять перечитывал одну и ту же страницу.
Мы ели последними. Вот он наконец вернулся, сел, и мы стали по очереди смаковать свои первые ложки. Сегодня инжирное. Каждому доставалось по три инжира. Объективно, лучшее варенье после грецкого ореха. Прекрасный вкус. Хорошо утоляет голод. Жажду, правда, вызывает, но любое варенье вызывает жажду, так что тут ничего не поделаешь.
Прожевав первую инжирину, я начал делиться с ребятами мыслями по поводу своей мечты. Хотя они и раньше об этом слышали.
– А ты писал когда-нибудь? – задал вопрос Манч. – Не помню, спрашивал или нет.
– Не-а. Ну несколько очень маленьких текстов. Но они мне не нравятся.
– То есть ты никогда не писал, но уверен, что хочешь писать?
– Так точно.
– Странно, конечно, – ответил он.
– А почему бы тебе тут не начать писать? – предложил Ато.
Ха! Еще чего!
– Нет, брат, спасибо. Бумага ужасает меня. Тут мне уже хватает страданий. – Улыбнулся. – Оставим эту встречу для лучших времен.
– Ну ладно, – сказал он. Я думаю, он не понял, что я имею в виду.
– А вы о чем мечтаете? Чем бы хотели заняться, если выберемся? – спросил я.
– Когда, – резко сказал Манч.
– Что?
– Ты сказал «если выберемся», а надо говорить «когда выберемся», – произнес он серьезно.
Ато театрально прикрыл руками лицо. Давид улыбнулся. А я сказал:
– Хорошо, брат. Что будешь делать, когда выберемся?
– Ну, я много думал о бизнесе, я говорил тебе, – начал он. – Но не шашлычка какая-нибудь, а что-то крупное. Серьезное. Типа там в IT что-нибудь. Правда, пока не уверен, что могу быть хорошим руководителем.
– Ты замечательный лидер, – уверенно сказал я, а ребята одобрительно закивали.
– Не знаю, есть страх какой-то.
– Ну вот. И у меня тоже
