Кино Индии вчера и сегодня - М. К. Рагхавендра
«Суд» начинается с того, что пожилого далита (то есть принадлежавшего ранее к касте неприкасаемых), певца и политического активиста Нарайяна Камбла (Вира Сатхидар), арестовывают за подстрекательство к самоубийству. Муниципальный рабочий Васудев Павар умер во время чистки канализационного люка, а поскольку он работал без надлежащего защитного оборудования, его смерть была расценена как тщательно обдуманное самоубийство. За пару дней до этой смерти Нарайян Камбл давал концерт неподалеку от жилища Мохана Павара, и в том числе исполнил песню, в которой говорилось о том, что уж лучше погибнуть, чем чистить канализацию в тех условиях, в каких это приходится делать муниципальным рабочим. На слушании дела Нарайяна Камбла в суде молодой адвокат Винай Вора (Вивек Гомбер), сознающий свою социальную ответственность, не сумел добиться, чтобы его подзащитного выпустили под поручительство.
Сцена в суде занимает основную часть фильма, снятого в документальной манере, — актеры действуют так, будто не подозревают о присутствии направленной на них камеры. Режиссер подчеркивает внешнюю, напускную доброжелательность тех, от кого зависит судьба обвиняемого: судья проявляет к нему сочувствие, но решение в его пользу не принимает; полицейский инспектор предельно вежлив, но представляет для дачи показаний против Камбла лжесвидетеля; прокурор Нутан (Гитанджали Кулкарни), женщина гуманная и рассудительная, зачастую приводит против Нарайяна Камбла до смешного нелепые аргументы, сравнивая фолк-певца с террористом и приписывая ему совершенно дикие замыслы. Дата очередного рассмотрения дела бесконечно отодвигается, и в итоге Нарайян Камбл проводит в тюрьме месяц за месяцем. Судья слывет строгим законником, но подчас его терпимость по отношению к вопиющей алогичности речей прокурора просто изумляет. В кульминационный момент адвокату удается убедить дать показания жену Мохана Павара. Из ее слов выясняется, что мужу никогда не выдавали защитное оборудование, а единственным сигналом об опасности служило исчезновение в канализации тараканов. Если они там ползали, значит, в системе не было утечки газа. На работу Павар всегда отправлялся подвыпив, иначе невозможно было терпеть царившее там зловоние. А присутствие в канализационных люках тараканов не спасло Павара от других опасностей труда в подземелье, где он лишился глаза.
За пределами Индии «Суд» воспринимался в основном как история о неэффективности индийской законодательной власти; высказывания Тамхане показывают, что он, похоже, согласен с такой интерпретацией. Эта проблема, на мой взгляд, менее значительна, чем опасность, которой подвергаются муниципальные труженики, вынужденные спускаться в канализацию без соответствующей защиты. Именно последнее представляется мне более важным и к тому же гораздо проще исправимым. Индийскую юридическую систему легко охарактеризовать как устаревший институт, укорененный в эпохе колониальной зависимости и не подлежащий модификации, а вот с ситуацией, касающейся положения муниципальных рабочих, дело обстоит совершенно иначе, поскольку не так уж сложно снабдить их специальным снаряжением. Вместе с тем тональность фильма далека от активного протеста; напротив, картина рождает ощущение безнадежности, царящей в умах класса, веками жившего под бременем своей судьбы и сегодня не видящего никаких перемен к лучшему в обозримом будущем. Таким образом, эта история одновременно впечатляюща — благодаря своей честности — и ущербна в силу внушаемого ею ощущения безысходности, на чем я и предполагаю далее подробно остановиться.
Нарратив «Суда», будучи в высокой степени эффективным в своем минимализме, в то же время вызывает некоторое недоумение. Последнее возникает из‐за слишком подробного освещения частной жизни различных персонажей, таких как Винай Вора (а также его родителей и сестры), прокурор Нутан (заработком которой кормится вся семья) и судья, чьи родственники собираются отдыхать на курорте. Каждому из этих персонажей в отдельности уделено не так уж много экранного времени, но вместе взятые они создают впечатление вполне доброжелательных людей, сосредоточенных на исполнении жестко предписанной им роли в рамках судебной машины, где они всего лишь винтики. Я не испытываю большой симпатии к дискурсу «винтика машины», используемому постановщиком, принадлежащим к среднему классу, поскольку средний класс цепляется за любую возможность, чтобы сохранить свое благополучное существование, не исключая терпимости к беззаконию. Видя, как Винай Вора общается со своим подзащитным, зритель не может не почувствовать, что адвокат без особого усердия выполняет свои обязанности: слишком покорно принимает он решения судьи, слишком безответным выглядит в конкретных ситуациях. Получается, что минималистский подход Чайтаньи Тамхане очень часто приводит к тому, что его персонажи поверхностно проявляют себя на экране. Это особенно важно там, где режиссер подчеркивает одиночество Нарайяна Камбла. Далит, политический деятель, который обращается к людям с уличных платформ, потенциально обладает политическим капиталом, и можно было бы ожидать, что политики будут готовы помочь ему в расчете на голоса избирателей в округе, в котором он пользуется влиянием. Вероятно, Тамхане излишне понадеялся на традиционное художественное портретирование далита как бессильного в политическом плане человека (характерное для кинематографа 1970‐х и 1980‐х годов), однако сейчас ситуация изменилась.
Тамхане явно тяготеет не только к лаконичности, но и к сатире; достаточно вспомнить произнесенную Винаем Ворой речь о правах человека, которая заканчивается, когда в зал суда торжественно доставляют в качестве свидетеля одного из поклонников певца.
В фильме наглядно отражен принятый в Индии способ обсуждения серьезных проблем, где каждая проблема находит свое решение только в словах, обращенных к не любящей проблемы аудитории. Однако если автор «Суда» хотел снять черную комедию, то в этом он не преуспел. К тому же и финал фильма трудно назвать отвечающим ожиданиям целевой аудитории. В фильме есть намек на то, что судья втайне верит в такие вещи, как нумерология, что можно рассматривать как завуалированную критику иррационализма людей, которым доверено столь серьезное дело, как решение чужих судеб. Тем не менее зритель может и не согласиться с тем, что служители закона не могут в частной жизни исповедовать какие-то эзотерические верования, так что эта краска оказывается явно недостаточной для характеристики неправедности суда.
«Суд» — фильм, рельефно выделяющийся на общем фоне, но в нем нельзя не заметить авторской отстраненности, не соответствующей затронутой им тематике. Однако было бы неправильно возлагать вину за отмеченное несоответствие исключительно на режиссера; это, в сущности, результат логического развития арт-кино, ставшего неинтересным публике, которая платит за билет. А потому представители этого направления целиком полагаются в производстве
