Частная жизнь корейской знати. Запреты, положение женщин, быт и идеалы эпохи Чосон - Елена Хохлова
Рис. 55. Неизвестный художник. Портрет Чо Пана с супругой. XVIII в.
Шелк, краски, 88,5 × 70,6 см. Национальный музей Республики Корея, Сеул (National Museum of Korea)
Традиция написания парных портретов сохранялась до конца XVI века, а созданные в XVII–XIX веках свитки — это уже копии. Копировали произведения, чтобы почитать выдающегося ученого мужа, но поскольку его изначально изобразили с супругой, то женские образы сохраняли[190]. Есть мнение, что парные портреты перестали писать, когда изменилась суть обряда почитания предков. В эпоху Корё ритуалы проводили перед портретами усопших, а в государстве Чосон на первое место вышли ритуальные таблички, как в Китае. Идеолог неоконфуцианства Чжу Си полагал, что написанный образ (портрет) не может достоверно воспроизвести облик человека, поэтому ритуалы не доходят до адресата, и, следовательно, правильнее почитать таблички с точной информацией об усопшем.
Тем не менее угасание практики парных портретов нельзя объяснить только изменившимися правилами проведения ритуалов, ведь мужские ритуальные портреты писать продолжили. В таком случае, вероятно, перестали проводить ритуальные обряды почитания женских духов? Ответ отрицательный. Ритуальные таблички полагались членам семей обоих полов.
Понять суть произошедших перемен помогает ситуация с портретами жен правителей. На протяжении XV века написание портретов королев было регулярным. В летописях «Чосон ванчжо силлок» (
) есть упоминания о создании портретов жен следующих ванов: Тхэчжо, Чончжон ( прав. 1398–1400), Тхэчжон ( прав. 1400–1418), Сечжон, Ечжон ( прав. 1468–1469). Все свитки сгорели во время Имчжинской войны, но как минимум до второй половины XVI века придворные художники писали портреты жен правителей. В XVII веке традиция прекратилась, и последнее упоминание о портрете владетельной женщины, зафиксированное в летописях вана Сукчона, объясняет почему. Сукчон хотел заказать портрет своей жены, королевы Инхён ( 1667–1701), но под напором сановников, настаивающих, что посторонний мужчина (художник) не должен видеть королеву, отказался от своего намерения. Придворные сановники действовали согласно наставлениям Чжу Си, который, рассуждая о посмертном изображении благородной дамы, писал: «Женщина всю жизнь проводит на женской половине дома, а если выходит из дома, то закрывает лицо. Получается, что после ее смерти художник зайдет в дальние комнаты, поднимет шелк с ее лица и будет писать портрет. Как возможно такое допустить?! Это нарушение ритуала»[191].Таким образом, можно сделать вывод, что угасание традиции женского портрета связано не столько с изменением порядка проведения ритуала чеса, сколько с желанием конфуцианских мужей оградить благородных дам от взглядов посторонних мужчин.
Обнаруженный в 1999 году «Портрет госпожи О в возрасте восьмидесяти шести лет» (см. по ссылке в примечаниях[192]) свидетельствует, что практика написания одиночного женского портрета в исключительных случаях сохранялась. Свиток был найден в захоронении Ли Чика (
1677–1746), мужа госпожи О ( , 1676–1761). Из колофона в нижнем левом углу мы узнаем, что портрет по просьбе старшего сына госпожи О, Ли Икчона ( 1699–1782), создал упомянутый во второй главе художник-интеллектуал и дальний родственник семьи Кан Сехван. Факт родства, по-видимому, допускал создание портрета благородной дамы. Смягчающим обстоятельством был и солидный возраст героини, который отметил своим вниманием ван Ёнчжо. В летописях зафиксировано, что в 1753 году ван отправил госпоже О, своей дальней родственнице, подарки, чтобы почтить ее преклонные лета[193]. Рядом с сидящей на циновке героиней изображена подушка, на которую бережно положили посох кучжан ( ) — подарок вана Ёнчжо. Такими посохами правители одаривали высокопоставленных чиновников старше семидесяти лет и, судя по свитку, их жен.Обстоятельства находки «Портрета госпожи О в возрасте восьмидесяти шести лет» дарят надежду, что, возможно, наследие женского портрета эпохи Чосон будет пополняться по мере проведения археологических раскопок на Корейском полуострове. Перечисленные портреты — это практически все, что есть на сегодня. Напомню, что мы говорим о государстве, просуществовавшем пять веков. Такое наследие можно охарактеризовать как довольно скромное, даже при условии, что часть свитков была утрачена и что-то еще может обнаружиться в будущем.
Помимо ритуальных портретов, изображения аристократок встречаются в документальной живописи, зафиксировавшей события двух типов: праздники в честь пожилых чиновников и благородных дам и празднования шестидесятилетия супружеской жизни. Примеров не так много, предлагаю рассмотреть основные из них.
Почитание старших было одним из основных постулатов конфуцианства. Правитель, как главный конфуцианец в государстве, должен был служить образцом сыновней почтительности, уважения к старшим, поэтому ваны периодически устраивали пиры для людей преклонного возраста с угощениями, алкоголем, музыкантами и артистами. Первым, по всей видимости, был ван Сечжон, который в 1434 году отдал распоряжение провести праздник в честь представителей всех сословий обоих полов старше восьмидесяти лет.
Чиновники, служившие в провинциях, следуя примеру правителя, также должны были устраивать праздники для людей преклонного возраста. Например, в 1519 году в Андоне состоялся пир, куда пригласили сотни мужчин и женщин из разных сословий. Художник словно с высоты птичьего полета запечатлел, как проходил праздник. В левой части под навесом расположились мужчины в нарядах чиновников, каждый за своим столиком; женщины разносят угощения. Во дворе несколько мельче, чем чиновники под навесом, изображена вторая группа гостей. Меньший размер их фигурок может указывать на более низкое социальное положение (см. по ссылке в примечаниях альбомный лист «Банкет в честь пожилых подданных»[194]).
Справа в павильоне с черепичной кровлей разместились дамы, перед каждой тоже стоит стол с угощениями. Во дворе в ряд сидят женщины более низкого сословия: они одеты скромнее, изображены мельче, и столики для еды у них небольшие, что снова указывает на низкий статус. Гости — мужчины и женщины — пируют отдельно, но в одном общественном пространстве. Аристократкам выделили место не под навесом, а в павильоне — возможно, в знак особого уважения к почтенным дамам.
На протяжении XVI века, когда страна оправлялась от последствий Имчжинской войны, а затем и Маньчжуро-корейских войн, подобные праздники не проводились. Практику торжеств в честь людей преклонного возраста возродили в 1706 году, но на пир пригласили только мужчин. Последующие образцы документальной живописи на тему чествования пожилых подданных не содержат женских образов[195].
Пиры в честь пожилых родителей могли документировать их дети. Занимавшие высокие должности
