На линии огня - Михаил Сидорович Прудников
В дальнейшем российская группа росла за счет учителей и учеников школы, в которой еще недавно преподавал Петр Миронович. Вчерашний учитель проявил незаурядные способности на посту подпольного руководителя. Первое, чему он учил своих старых и новых друзей, была строжайшая конспирация. Когда в сельских Советах вокруг Россон было создано несколько подпольных групп, то в каждом из них знали лишь одного из центральных руководителей. Принятым уставом была запрещена всяческая самодеятельность, все намеченные операции предварительно и тщательно подготавливались.
Машеров твердо знал, что его ближайшая цель — создание отряда, который уйдет в лес. Он назначил минимальную численность отряда — 150 человек, и решил что ко времени перехода на партизанские условия отряд должен быть хорошо вооружен. Руководство отряда уложилось точно в сроки и выполнило все требования командира: к назначенному дню тайный склад боеприпасов был полон и, кроме прочего, насчитывал пять пулеметов с достаточным количеством патронов к ним.
Выход в лес был проведен как особая операция. Понимая, что исчезновение молодых людей из их домов грозит родственникам и близким пристрастным расследованием, а может быть, и смертной казнью, Петр Миронович провел передислокацию группы как инсценированный арест подпольщиков.
«Дубинка» приступила к активным боевым действиям и вскоре районные шефы гестапо потеряли сон, вздрагивали при одном упоминании о «человеке в шляпе» по имени «Дубняк».
Началась партизанская деятельность россонскнх бойцов и их славного командира. Бой на шоссе Юховичи — Клястичи, налет на деревню Черепето Дмитровского сельсовета, засада на шоссе Россоны — Полоцк — вот первые акции бойцов «Дубняка». В последней из них командир был ранен.
Машеров принял тогда решение, которое едва ли не обескуражило его бойцов. Он приказал группе возвращаться в расположение лагеря, а сам в одиночку пошел в поселок лесхоза, чтобы там лечить рану у местных подпольщиков. Он рассудил, что раненый командир будет в тягость отряду, наказал бойцам не прекращать боевых действий и обещал вернуться по выздоровлении.
Задумав что-либо, Петр всегда добивался неукоснительного выполнения плана — и в мелочах, и в крупных делах. Верный конспирации, лежа за занавеской у семьи Массальских, которые лечили его, он не обнаруживал себя даже тогда, когда в гости к Массальским заходила собственная его мать, даже тогда, когда она, предчувствуя что-то, плакала и говорила о нем. Воистину железный характер был у коммуниста Машерова.
Почувствовав себя мало-мальски здоровым, «Дубняк» вернулся в партизанский лагерь, и вновь успешная операция следовала за операцией. Но Петр Миронович думал не только о конкретных действиях своего отряда, он постоянно искал возможность увеличить мощь подразделения. По его инициативе «Дубянка» соединилась с партизанским отрядом, который в то время действовал в Калининской области. Далее, опять-таки в заботе об укрупнении ударов, наносимых гитлеровцам, уже объединенный отряд вошел в состав бригады имени Рокоссовского, и Петр Миронович стал ее комиссаром. К этому времени он одновременно исполнял обязанности секретаря подпольного обкома комсомола.
Мое заочное знакомство с Петром Мироновичем состоялось в ночь взрыва полоцкой нефтебазы, когда бойцы его отряда получили своеобразный привет от «Неуловимых» — зарево над городом. Впоследствии партизанам бригад имени Рокоссовского и «Неуловимых» приходилось сражаться бок о бок, помогать друг другу при отражении налетов карателей; мы всегда делились с соседями информацией, представляющей для них интерес. При перемещении партизанского движения на запад наши бойцы участвовали с машеровцами в общих рейдах.
Везде и во всем Петр Миронович Машеров являл собой пример верного сына Родины, несгибаемого бойца-коммуниста. Таким я запомнил его по белорусским лесам, таким видел его на послевоенных встречах.
Крепло и разворачивалось партизанское движение и в других, близких к нам районах.
В конце 1941 года загремели выстрелы партизан возле Городка. Здесь сражался отряд под командованием бывшего директора МТС Степана Трофимовича Воронова.
В первую послевоенную осень вернулись в родные места члены бюро Сиротинского райкома партии В. М. Фролов, А. В. Сипко, А. Б. Эрдман. К этому времени в районе действовало около двадцати малочисленных групп. Под непосредственным партийным руководством они были реорганизованы в укрупненные партизанские отряды под командованием Н. Ф. Матвеенко, Н. Ф. Ляхова, Н. А. Сакмаркина. Здесь же, в Сиротинском районе, сражалась бригада легендарного В. М. Толоквадзе.
В Дубровенском районе партизанскими и подпольными партийными руководителями стали бывший заведующий отделом райкома партии И. М. Левченко, бывший партизан гражданской войны, старый коммунист партизан С. С. Максименко, коммунист А. П. Кудряшов. В Чашинском районе — бывший заведующий районо С. Е. Попков, коммунисты Татьяна Баркевич, Егор Калистратов, Николай Корбан. В Лепельском — бывший секретарь райкома Владимир Елисеевич Лобанок.
Читатель знает, что для координации действий всех соединений народных защитников был создан центральный штаб партизанского движения во главе с секретарем ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко. Было уилено подпольное партийное руководство, для оказания профессиональной помощи участникам борьбы на оккупированной территории за линию фронта партия направила специальные отряды коммунистов-чекистов.
К марту 1942 года на территории Витебской области вели активную борьбу более 160 подпольных организаций, общим числом свыше 1400 подпольщиков, а также 31 боевая группа и 15 партизанских отрядов, насчитывающих более 1000 бойцов. С этого момента начался рост общей численности народных защитников на временно оккупированной белорусской земле.
Центр мог рассчитывать на все более ощутимую помощь Красной Армии со стороны партизанского движения. Под руководством Коммунистической партии и с оперативной помощью чекистов деятельность народных защитников превратилась в координируемый Центральным штабом единый фронт. Соединения лесных бойцов стали способными не только на отдельные диверсии, но и на решение сложных стратегических и тактических задач.
В такой ситуации успех дела зависел от налаженного взаимодействия между соседними группами и соединениями, между подпольем и партизанскими лагерями.
Это взаимодействие сказывалось и в оказании помощи при совместном отражении карателей, оно же проявляло себя в общих операциях, когда, скажем, одни из отрядов «Неуловимых» принимал участие в операции заодно с отрядом бригады А. Я. Марченко, или В. Е. Лобанка, или Р. А. Охотина. Так, при содействии бойцов бригады Охотина мы взорвали мост в Клястицах, а вместе с партизанами Калининской области организовывали переход большой группы через линию фронта.
При этом непременно учитывались специфические возможности каждого соединения. Перед одним ставилась задача боевого обеспечения, перед другим — осуществление операции прикрытия, перед третьим — разгром гарнизона. Спецификой «Неуловимых», состоявших по сути своей из оперативно-чекистских групп, была, как правило, разведывательная работа. Из общей суммы разведданных, которые мы отправляли в Москву, всегда определенная часть «реализовывалась» прямо на месте.
