Кино Ларса фон Триера. Пророческий голос - Ребекка Вер Стратен-МакСпарран
И скажи: что за львица мать твоя? расположилась среди львов, между молодыми львами растила львенков своих.
И вскормила одного из львенков своих; он сделался молодым львом…
И услышали о нем народы; он пойман был в яму их, и в цепях отвели его в землю Египетскую.
Твоя мать была, как виноградная лоза, посаженная у воды; плодовита и ветвиста была она от обилия воды.
И были у нее ветви крепкие для скипетров властителей …
Но во гневе вырвана, брошена на землю, и восточный ветер иссушил плод ее; отторжены и иссохли крепкие ветви ее, огонь пожрал их.
А теперь она пересажена в пустыню, в землю сухую и жаждущую.
И вышел огонь из ствола ветвей ее, пожрал плоды ее и не осталось на ней ветвей крепких для скипетра властителя. Это плачевная песнь, и останется для плача.
(Книга пророка Иезекииля 19:2–4, 10–14)
В этой аллегории львица – олицетворение, которое, вероятно, относится к Израилю, Иудее или Иерусалиму. Под львенком, возможно, подразумевается Иоахаз (4 Цар 23:31–34; Иер 22:10–12), процарствовавший всего три месяца. Восточным ветром, скорее всего, был Навуходоносор и его армия, а пустыней – Вавилония, считавшаяся пустыней для израильтян, но также была местом, где жили изгнанники Иезекииля. Огонь олицетворяет восстание (Barker, 1985, с. 1250–1251). Подобным же образом Она, несущая ответственность за своего ребенка, собственными действиями позволяет Нику попасться в ловушку демонических сил Эдема (или добровольно отдает его им). Как восточный ветер, демонические сестры и Сатана иссушают плод ее. Она поднимает восстание, подобно вспыхнувшему пламени, и огонь пожирает ее. Он оплакивает ее, в то время как тени от ее погребального костра мерцают на огромном засохшем дереве в центре Эдема.
Иезекииль далее пророчествует о царе Тирском, о котором Всевышний Господь говорит:
Вознеслось сердце твое и ты говоришь: «я бог, восседаю на седалище божием, в сердце морей», и будучи человеком, а не Богом, ставишь ум твой наравне с умом Божиим.
(Книга пророка Иезекииля 28:2)
Уильям Блейк отождествил этот отрывок именно с эквивалентом светских гуманистов своего времени, которых в «Антихристе» символизирует Он. Это сложный текст, вызывавший различные интерпретации, особенно в эпоху поздней античности. В раввинской традиции существовало понимание, что речь идет о первом человеке, Адаме, но ранние отцы церкви трактовали это как описание грехопадения Сатаны (Patmore, 2012).
Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты.
Ты находился в Едеме, в саду Божием;
Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то.
(Книга пророка Иезекииля 28:12–14)
В стихе 17 легко увидеть, почему речь может идти о Сатане:
От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я повергну тебя на землю, перед царями отдам тебя на позор.
(Книга пророка Иезекииля 28:17)
Современные комментаторы в основном считают, что данный отрывок не относится ни к тому ни к другому, но это не способно полностью нивелировать интерес к нему, как к аллегорической или метафорической отсылке к Адаму. В любом случае поучительно, что Иезекииль обнародовал пророчество, которое возвращается к Эдему и его духовному конфликту, предсказывая противостояние между совершенным человеком, злом и святым Богом.
Анализ фильма
Исследователи (Dienstag, 2016, с. 285–286; Gullatz, 2016; Sinnerbrink, 2011, с. 170–171) описывают зло в «Антихристе» как ощутимое и враждебное присутствие. Эми Симмонс пишет:
Наиболее интересный и, пожалуй, наиболее тревожный аспект фильма заключается в том, что страх исходит из источника, который находится глубже, чем это раскрывается в сюжете. В «Антихристе» всегда есть мучительное сомнение в существовании более тревожного измерения иных сил, находящегося за пределами нашего понимания.
(Simmons, 2015, с. 23)
«Антихрист» исследует это измерение, темную, негативную сторону духовной реальности, из которой происходит зло, и наши отношения с ней. Роджер Эберт проницательно добавляет:
Если вам приходится спрашивать, что символизирует фильм, то ответ: «ничего». В случае «Антихриста» мне не пришлось задаваться этим вопросом. Он сам мне рассказал. Я полагаю, что «Антихрист» – это попытка создания альтернативной теологии: фон Триер предлагает собственную версию тех пассажей из Книги Бытия, в которых Человека изгоняют из Эдема, и Сатана занимает свое место в мире.
(Ebert, 2009)
Хотя «Антихрист» основывается на библейской истории из Книги Бытия, он ниспровергает и высмеивает избитые религиозные тропы, чтобы вызвать когнитивный диссонанс у зрителя. Это позволяет ему не только погрузиться в актуальные гендерные вопросы, проблемы патриархата, материнства и глубинных разломов в отношениях мужчин и женщин, но также раскрыть нашу истинную ситуацию и трагическую дилемму: духовная реальность зла незримо вторгается в нашу жизнь, а мы находимся в опасности и даже об этом не подозреваем.
Мифические и библейские истории обрамляют многие фильмы фон Триера: «Золотое сердце» / кинотрилогия «Золотое сердце»; «Ад» Данте / «Нимфоманка», «Дом, который построил Джек»; Страсти Христовы / «Картины освобождения», «Рассекая волны» и «Танцующая в темноте». Они опираются на мифы не просто так: мифические архетипы резонируют с людьми миллионом разных способов, и наибольший отклик они находят, если миф существует в нескольких ипостасях. Хотя сюжет «Антихриста» основан на истории из Книги Бытия, его более прямым предшественником является «Потерянный рай» художника-пророка Джона Мильтона, где, как и в «Антихристе», рассказывается история, которая отличается от библейского текста (Hill, 2015, с. 77–113). В Книге Бытия змей – говорящее животное, и Адам с Евой оба находятся у дерева (Быт 3:6), но Сатана у Мильтона целенаправленно вселяется в змея (Milton, 2005, с. 202), и Ева из «Потерянного рая» в одиночку встречается с ним/змеем у древа (Milton, 2005, с. 211–218).
Она в «Антихристе» нарциссична, подобно Еве в «Потерянном рае» Мильтона, и, словно Нарцисс Овидия, смотрит на свое отражение в озере (Milton, 2005, с. 90–91). Она замкнута на собственных потребностях, скорби и боли. Ее ребенок один бродит по лесу ночью, но она говорит: «Он отдалился от меня в тот последний раз [в Эдеме]. Он мог бы приложить больше усилий, чтобы быть рядом со мной». К Девятой книге Ева Мильтона предстает умной, независимой и способной отстоять свою точку зрению. Она убеждает Адама разделить их труд, чтобы она могла работать одна [4]. В
