Таежный тупик. Странствия - Василий Михайлович Песков
Боясь, что дождь вот-вот может накрыть тайгу, я настоял фотографией в первую очередь и заняться. Обычного возражения не последовало.
Агафья пожелала принарядиться, и на полчаса «усадьба» ее превратилась в ателье, где хозяйка выступала «фотомоделью».
Попросила в конце суеты снять ее поливающей грядки моркови – очень уж нравится огороднице подаренная кем-то сияющая белой жестью лейка.
Потом присели, и разговор перешел на больную для Агафьи тему – исход в позапрошлое лето прожившей пять лет тут «послушницы» – москвички Надежды. Уход, походивший на бегство, глубоко ранил Агафью. Мне переслала она письмо, полученное из Москвы, где былая сожительница ее, не стесняясь выбором слов, крестила Агафью множеством разных упреков. На этой «ноте» Агафья начертала столь же сердитую резолюцию и наказала людям, переславшим ко мне письмо: «Надежде привета не передавать!» Обида ее с течением времени обросла рядом немыслимых обвинений: «Кошек она извела, и козы попорчены… Я в избу ее не заглядываю». Действительно, в избе Надежды все осталось, как было: засохшие цветы в кружке, занавески над полками, половички.
Мы, как могли, постарались таежную затворницу успокоить: «Что было, того не вернешь». Но к печали душевной примешивались и житейские трудности. Вдвоем легче было управляться на огороде, ухаживать за козами, курами, ловить рыбу. Теперь на все это сил уже не хватает, и, Агафья хорошо понимает, будут они убывать…
Еще забота – медведица. Уже несколько лет она навещает местечко, где стоят у Агафьи рыболовные снасти. Однажды отведав рыбы, медведица злится, что теперь ее не находит, – ворочает снасти, в прошлую осень порвала сеть. Причина, правда, была не в рыбе. В сеть попал «водяной воробей» – птичка оляпка, и зверь, почуяв ее, решил завладеть крошечной этой добычей. Тут же, вблизи за речкой, медведица задавила какого-то крупного зверя: «Две недели вились над тайгой и опускались вниз вороны – видно, делили еду с медведицей». Все это заставляло Агафью на рыбном месте жечь ночью костры и время от времени стрелять в темноту из ружья.
Домашняя живность тут прежняя – куры, козы, кошки. Бывающего тут инспектора по охране природы Николая Николаевича Кузнецова Агафья попросила привезти кобелька – «такого, чтоб мало ел и не боялся медведей». Кобелька Николай Николаевич привез и сказал, что кличут его Протоном. Агафья изумилась: «Но „Протон“ – это ж ракета!» – «Ну и что ж, хорошая кличка и для собаки». Из кобелька вырос лохматый пес, не страдающий аппетитом, но смертельно боящийся медведей. Почует издали – и сразу к хозяйке под ноги. Но какие преданные глаза у Протоши! И как он хочет колбаски, связывая существование вкусной этой еды с прилетом сюда гостей…
В избе у Агафьи сохранилось украшение «как у Надежды». «Ковер…» – обратила хозяйка мое внимание на кошму, расстеленную посреди хижины. И гостеприимно положила на ковер две привезенные кем-то деревенские тканые дорожки. По ним с удовольствием стали бегать три пестрых котенка. У двери сидела флегматичная их родительница. «Ленивая… – ворчливо сказала о кошке Агафья. – Мыши бегают, а она и усом не поведет, и котят не учит ловить».
По-прежнему живущего тут Ерофея я навестил в избушке его, стоящей внизу у реки. Обросший, как каторжанин, но еще крепкий мужик свой хлеб тут отрабатывает заготовкою дров.
С Агафьей, дал понять, проживают недружно. «Хоть завтра улетел бы отсюда, но куда?» Надежды на перемены в жизни он связывает с покупкой где-нибудь деревенского дома: «Копим с сыном деньжата. Я в кубышку кладу свою пенсию, а он кое-что отсыпает от заработка».
К вечеру пошел дождь. Прилетевшие со мной спутники разбрелись по избушкам «дегустировать пиво», а мы с Агафьей зажгли в плошке свечку, чтобы спокойной беседой отметить шестидесятилетие жизни в тайге, на том самом месте, где в 1945 году она родилась.
Одна… О смерти отца Агафья на лыжах побежала сказать геологам. Те по рации сообщили на базу. Через несколько дней прилетела родня (в ту пору вертолеты ходили исправно). Похоронили старшего Лыкова в неглубокой каменистой могиле. Родня улетела. И осталась Агафья один на один с тайгою. Рядом лишь кошки, собака, козы
Спасением была работа, особенно хлопотная на реке. Надо в порядке держать «заездку» (плотину), ставить и вовремя проверять ловушки, костром отпугивать медведей, прогонять норок и выдру, воровавших улов
Отрадой были тут козы. Целебное молоко стало необходимым. Но козы требовали корма. Его заготавливать на зиму тут непросто. Летом же можно было коз держать на привязи возле дома или пасти у реки
Молельные книги у Агафьи всегда под рукой. Раскрывает их вечером возле свечи. А пришлому человеку готова читать нараспев и польщена бывает терпением слушателя
«Усадьба» Агафьи за годы стала обширной: несколько хижин, загон и ночлежка для коз, курятник, изба Ерофея возле реки. Сама хозяйка обретается в крайней избе, где есть русская печь и печурка, сваренная из железа. Синий дым из трубы – знак, что кто-то в этой глуши обитает
Чучело филина приспособлено отпугивать ястребов, готовых покуситься на кур
Чучело – отпугивать медведей
Тишину и покой этих мест изредка нарушает гром летящей с Байконура ракеты. Вторая ступень ее падает в этом районе. Иногда от нее остаются только рваные куски металла, иногда же это внушительных размеров цистерна
Среди знатных гостей, побывавших на Еринате, особенно выделяла Агафья губернатора Кузбасса Амана Тулеева. Он много чем помог таежнице, поручая эти заботы главе администрации Таштагола Владимиру Николаевичу Макуте. Этот внимательный человек заглядывает сюда, куда бы ни пролетал, и стал для Агафьи таким же надежным другом, каким был и остался Николай Николаевич Савушкин
Среди подарков есть крайне необходимые для жизни. А
