Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают - Ху Аньянь
После мешкать было нельзя, потому как сбережений осталось совсем немного. Всего через несколько дней я нашел новую работу на сайте 58.com. Эту часть трудовой биографии я описал в главе «Год я проработал в логистической компании – в ночной смене», это стало моей семнадцатой работой. В компании D я работал в долгую ночную смену, режим дня оказался напрочь сбит. Но так как работа отнимала большую часть дня, а жил я в месте глухом и отсталом, тратить деньги особо было некуда, вот и удалось кое-что скопить. Объективно, эта работа была тяжелой: двенадцатичасовые ночные смены каждый день, всю ночь до рассвета таскаешь груз, и часов десять подряд не ешь. Но в каком-то смысле эта работа стала моей «зоной комфорта». Иногда накатывала невыносимая усталость (вообще-то по большей части это было невыносимое желание спать), и в такие моменты я вспоминал эпизоды из жизни в Дагуаньи – они согревали душу и придавали сил.
В марте 2018 года по личным причинам я уволился из компании D и уехал в Пекин. Там сперва устроился в компанию S курьером, где проработал полгода, а затем ушел в «Пиньцзюнь куайди», где продержался еще четырнадцать месяцев. В декабре 2019 года компания закрылась, нас с коллегами уволили. Это и были мои восемнадцатая и девятнадцатая работы, о которых я во всех подробностях рассказываю в главе «Как я работал курьером в Пекине».
8. Эпилог
Помню, когда еще жил в Шанхае, как-то раз мы с двумя друзьями с литературного форума договорились о встрече. Мы собрались в ресторане, и каждый прочел вслух свое любимое произведение. Когда я писал эту главу и дошел до событий в Шанхае, тот день внезапно всплыл в моей памяти. События пронеслись перед глазами: встретились на народной площади, прогулялись по книжному в два этажа, я купил «Записки охотника» Тургенева… Но что важнее – вспомнил произведение, которое прочел вслух в тот день. И тотчас осознал: оно как нельзя лучше подходит к эпилогу.
В тот день я прочел эссе Вирджинии Вулф из сборника «Обыкновенный читатель». Я заметил, что Вулф любила биографии, она прочитала их великое множество: не только знаменитых персон, но и простых людей. Прочитанным мной текстом в тот день были ее впечатления о «Мемуарах миссис Пилкингтон».
В китайском интернете не удалось найти информацию о книге, которую она читала: должно быть, автора практически никто не знает. Миссис Пилкингтон – хотя правильнее называть ее леди Летиция, поскольку мистер Пилкингтон ее бросил, – происходила из разорившейся английской аристократии XVIII века, жила где-то на полвека раньше Джейн Остин. И получила образование – но не наследство. После того как ее бросил муж, в одиночку поднимала двоих детей. На жизнь в основном зарабатывала писательством, а иначе и мемуаров после нее не осталось бы; но содержали ее бульварные статейки, в которых намеками угадывались известные в то время люди. Она говорила о себе, что ради денег напишет что угодно, и потому нетрудно догадаться: произведения не были шедеврами на века. Не прочитай Вулф ее мемуары и не напиши на них рецензию, я в жизни бы не узнал, что жил когда-то такой человек. Она была правнучкой графа и жила вместе с прислугой самого низкого класса. В конце концов ее посадили в тюрьму за неуплату аренды. И все же Вулф писала следующее:
Будь то дни ее скитаний – а подобные скитания стали для нее делом обыденным – или годы ее невзгод – а невзгоды эти были поистине грандиозны…
Когда-то леди Летиция молилась (но по случайности оказалась заперта в церкви), нищенствовала (за это ее унижали, по крайней мере, сама она так считала), а еще всерьез обдумывала самоубийство. Несмотря ни на что, она любила эту жизнь пылкой любовью, самоотверженно шагала навстречу любви и ненависти. Могла ядовито проклинать тех, кто причинил ей боль, не забывая с нескрываемым удовольствием высмеивать их в своих пошлых рассказах (не скупясь на вымышленные пикантные детали); при этом нежно заботилась о своей утке, тревожилась о насекомых, что мешали ее сну. Она казалась чувствительной и чересчур порывистой. В проявлении чувств была склонна к некой театральности, а в писательстве обладала врожденным инстинктом с легкостью располагать к себе читателей. Вот почему перенесенные ею несчастья не казались настолько жестокими, что могли бы в конце концов ее погубить, а скорее напоминали комические сцены из театральной постановки. Грубоватая натура всякий раз помогала ей оправиться от тягот, и, воспрянув духом, она смело бросалась в эту жизнь, в пучину так манивших ее любви и ненависти. Летиция была воспитанна и вульгарна, человеколюбива и злопамятна. Впервые прочитав эссе, я расчувствовался до слез. Вирджиния Вулф завершает его так:
…на протяжении всей жизни, полной приключений, на тернистом пути и посреди неопределенности она всегда сохраняла бодрость духа, держалась присущего ей женского достоинства и дерзновенности. Именно благодаря этой бодрости духа, достоинству и дерзновенности даже в последние дни своей короткой жизни она могла шутить в разговорах, в моменты глубочайшего отчаяния по-прежнему любила свою утку и насекомых, копошащихся на краю подушки. В остальном же вся ее жизнь прошла в скорби и борьбе, исполненной агонии.
«В моменты глубочайшего отчаяния по-прежнему любила свою утку и насекомых, копошащихся на краю подушки» – любовь посреди глубочайшего отчаяния и есть тот свет, что озаряет нашу жизнь. Хотя ее социальный статус падал все ниже на протяжении всей жизни, душой она оставалась благородна и чиста, ничем не запятнана. И здесь я хочу отдать дань уважения леди Летиции, когда-то вдохновившей и утешившей меня, развеявшей туман на моем жизненном пути, а еще преклониться перед ее «грандиозными невзгодами».
18 ноября 2021 года
Послесловие
Прочее о жизни
В последние дни моей работы в «Пиньцзюнь куайди» я частенько заканчивал с доставкой к часу или двум дня, после чего коротал время в торговом центре «Цзинтун Рузвельт Плаза» – там имелся кондиционер. Мне нравилось сидеть на минус первом этаже в зоне за фудкортом «Яхуэй мэйши», где
