Гюстав Курбе - Герстл Мак
Сразу же после поражения под Седаном и падения Второй империи многие выдающиеся граждане и влиятельные газеты настойчиво требовали снести ненавистную колонну и переплавить ее на пушки. Как истый республиканец, Курбе соглашался, что колонну следует по крайней мере перенести с Вандомской площади, хотя и возражал против уничтожения орнаментированного бронзового покрытия. Как он сам вспоминал шесть лет спустя, вопрос этот был поднят 6 сентября 1870 года на собрании, созванном неофициальной художественной комиссией. Присутствовавшие художники единодушно предложили уничтожить колонну, но Курбе заявил, что его обязанности защитника искусства «совершенно несовместимы с разрушением каких бы то ни было памятников Парижа; если присвоить себе такое право, можно, опираясь на тот или иной эстетический критерий, без всякого труда уничтожить все существующие памятники. Я предложил поправку следующего содержания: колонну следует перенести в Дом инвалидов, предварительно осторожно разобрав ее на части. Это предложение было единодушно одобрено. Мне поручили передать петицию Правительству национальной обороны, которое не ответило на нее… Я предложил также держать у подножия колонны [по-видимому, на месте перенесенной колонны] большую книгу, в которой граждане могли бы ставить свои подписи. Это предложение не было принято»[370].
Точность вышеприведенного заявления сомнительна, потому что Курбе сделал его в письме, написанном в 1876 году, когда ему было жизненно необходимо доказать, что он с самого начала последовательно возражал против разрушения колонны. Подлинные его предложения на собрании 6 сентября были, вероятно, менее определенными. Несомненно одно: петиция художника от 14 сентября, так тяжело отразившаяся на его дальнейшей судьбе, была сформулирована весьма расплывчато.
«От гражданина Курбе, председателя общества художников, которое во время осады приняло на себя ответственность за сохранность национальных музеев и произведений искусства:
Ввиду того что Вандомская колонна представляет собой памятник, лишенный всякого художественного значения и созданный с целью увековечить идею завоевательных войн, которая характерна для императорской династии, но чужда республиканской нации;
что в силу этого она противоречит духу современной цивилизации и идеалам всеобщего братства, которыми должны отныне определяться отношения между народами;
что она оскорбляет их законные чувства и делает Францию смешной и ненавистной в глазах европейской демократии [следующие слова были в первоначальном наброске, но вычеркнуты в окончательном тексте; „и что есть основания опасаться, что, если противник вступит, к несчастью, в наш город, он может насильственно разрушить названную колонну, а это спровоцирует возмущение народа“];
обращается к правительству национальной обороны с просьбой разрешить ему [Курбе] разобрать [deboulonner] названную колонну или, взяв эту инициативу на себя, поручить разборку дирекции Артиллерийского музея и перевезти материалы на Монетный двор.
Он ходатайствует также о принятии тех же мер в отношении статуи [Наполеона I работы Серра], которая была снята [с колонны] и сейчас стоит на авеню Великой армии в Курбевуа.
Наконец, он ходатайствует об изменении названий улиц, которые одним напоминают о победах, а другим — о поражениях и которые следует назвать именами благодетелей человечества или в соответствии с их топографическим положением»[371].
Употребление Курбе необычного слова deboulonner, не зарегистрированного в словарях французского языка, пригодилось впоследствии для защиты его от обвинений в уничтожении колонны. Андре Жиль намекал, что сама необычность слова указывает на неравнодушие художника к вопросу: «Новое, незнакомое слово, запавшее Курбе в голову, не могло не вызвать у него беспокойства, чего-то вроде навязчивой идеи, подобно жужжанию жука в кувшине»[372]. Придумал Курбе это слово или нет, оно указывает [или сторонники художника считали, что указывает], что он предлагал не уничтожить колонну, а лишь аккуратно снять и сохранить бронзовые пластины, покрывающие стержень ее, ствол и пьедестал. Совет Курбе поручить разборку не обыкновенным рабочим, а служителям Артиллерийского музея подтверждал это мнение; с другой стороны, упоминание о Монетном дворе предполагало, что в конечном счете металл предназначался для плавильной печи. Формулировки его петиции указывают также, что Курбе очень мало знал о конструкции колонны. Он явно считал, что она представляет собой гигантскую полую бронзовую трубу, тогда как на самом деле бронзовые пластины были прикреплены к массивному каменному цилиндру с винтовой лестницей внутри.
В то время Курбе, видимо, и сам смутно представлял себе, как распорядиться материалами, из которых состояла колонна. Месяц спустя он объяснял свой замысел уже гораздо точнее. 5 октября он написал мэру Парижа Этьену Араго, что его петиция понята неверно: он никогда не ратовал за уничтожение памятника, а хотел только, «чтобы с улицы, называющейся улицей Мира, убрали эту махину из переплавленных пушек, которая увековечивает традицию завоеваний, грабежа и человекоубийства и которая выглядит там не менее нелепо, чем гаубица в дамской гостиной, так как соседствует с лавками, ломящимися от шелковых платьев, кружев, лент и безделушек, бриллиантов и с Вортом — дипломированным портным всех кокеток Империи. Разве согласитесь Вы сохранять у себя в спальне кровавые следы убийства? Пусть барельефы перевезут в какой-нибудь исторический музей или украсят ими стены во дворе Дома инвалидов — я не вижу в этом ничего дурного. Эти смельчаки захватили эти пушки ценой своих увечий; барельефы будут напоминать им о победе — коль скоро это именуется победой, — но главным образом о перенесенных страданиях»[373].
На этом Курбе и покончил с вопросом, который после провозглашения Коммуны встал снова. В письме к отцу от 23 февраля 1871 года художник кратко сообщает: «Я хотел снести Вандомскую колонну, но не добился согласия правительства, [хотя] народ одобряет меня»[374]. На этот раз Курбе употребляет глагол démolir[375], а не deboulonner, но вариация эта, видимо, не имеет значения: Курбе никогда не выражался точно в своих неофициальных письмах.
Тем временем отдельные лица и группы продолжали безуспешно агитировать за полное уничтожение колонны. 2 октября военная комиссия VI округа единогласно одобрила доклад одного из своих членов, доктора Робине: «Муниципальные власти VI округа предлагают использовать колонну, воздвигнутую на Вандомской площади в честь Наполеона I, как металл для пушки. Кроме практической выгоды мы получим от этой меры огромное нравственное удовлетворение, избавив республиканскую Францию от ненавистного памятника, который нагло увековечивает отвратительную и проклятую династию, приведшую нацию на край гибели»[376].
Вандомская колонна явилась
