Гюстав Курбе - Герстл Мак
Гармония между Курбе и Коммуной длилась недолго. К концу апреля Париж был осажден, подвергнут обстрелу и почти полностью блокирован войсками Версаля. 28 апреля Коммуна предложила чрезвычайную меру — создать Комитет общественного спасения из пяти членов, наделенный от имени Коммуны неограниченными полномочиями. 1 мая Комитет был утвержден сорока пятью голосами против двадцати трех. Исход голосования расколол Коммуну на две непримиримые группы — большинство и меньшинство. Курбе голосовал с меньшинством и вдобавок поставил свою подпись под заявлением, мотивирующим точку зрения оппозиции: «Поскольку создание Комитета общественного спасения неизбежно приведет к возникновению диктаторской власти, которая отнюдь не укрепит Коммуну, поскольку этот институт идет вразрез с чаяниями рядовых избирателей, которых представляет Коммуна; поскольку установление Коммуной диктатуры в любой ее форме явится фактически узурпацией суверенитета народа, мы голосуем против»[369]. 17 мая меньшинство опубликовало манифест с подробным изложением причин своего отрицательного отношения к Комитету. В этом вопросе Курбе занял весьма последовательную позицию. Он всегда яростно восставал против любой формы диктатуры, не верил в нее и даже ради Коммуны не захотел нарушить свои принципы.
Во время споров о манифесте меньшинства от 17 мая Курбе заявил, что отказывается быть делегатом в мэрию, хотя соответствующего официального письма, кажется, не послал. Но это уже не имело значения, потому что Коммуне оставалось жить лишь неделю. Несмотря на свои возражения против создания Комитета общественного спасения, Курбе до самого конца продолжал выполнять обязанности председателя Художественной комиссии. В этом качестве он вмешался в дело о доме Адольфа Тьера на площади Сен-Жорж. В начале мая Тьер направил из Версаля в Париж для расклейки на стенах несколько пачек прокламаций, направленных против Коммуны. 10 мая Комитет общественного спасения ответил на это приказом о сносе его дома и конфискации имущества, в том числе ценной мебели, книг, мраморов, античных терракотовых статуэток, испанских и фламандских изделий из слоновой кости, китайских лаков и отличного собрания итальянской бронзы эпохи Возрождения.
Курбе ненавидел Тьера, но с почтением относился к его коллекции и на заседании Коммуны 12 мая выразил тревогу о судьбе этих произведений искусства, указав, что одна только бронза стоит, вероятно, миллиона полтора франков и заслуживает места в музее. После небольшой дискуссии Комитет общественного спасения назначил комиссию из пяти человек, включая Курбе, для наблюдения за упаковкой и перевозкой ценностей. В конце концов эта комиссия постановила распределить белье по лазаретам, произведения искусства передать в государственные музеи, книги — в публичные библиотеки, мебель и уцелевшие строительные материалы продать с аукциона, а выручку от продажи отдать вдовам и сиротам погибших солдат Национальной гвардии. Комиссия не знала, что несколькими месяцами раньше Тьер предусмотрительно переправил редчайшие экземпляры своей коллекции в подвалы Французского института. Несколько дней подряд Курбе и его коллеги добросовестно описывали имущество Тьера, следили за аккуратностью упаковки и отправляли ящики на временное хранение в склад, но тот оказался под угрозой обстрела, тогда коллекцию Тьера перевезли в Тюильри, где часть ее погибла при пожаре, который 24 мая уничтожил дворец.
В последний раз на заседании Коммуны Курбе присутствовал, видимо, 21 мая, когда проголосовали за освобождение генерала Клюзере. Клюзере, которого в апреле Коммуна назначила военным министром, был храбрый офицер, но никудышный организатор. За неудачную организацию обороны Парижа он 1 мая был арестован и обвинен в измене, хотя вина его, в сущности, сводилась к бездарности. После падения Коммуны он бежал в Швейцарию.
Вступление версальцев в Париж сопровождалось неделей отчаянных рукопашных схваток и кровавых уличных боев, в которых погибло около семи тысяч мужчин, женщин и детей. К 29 мая сопротивление коммунаров было сломлено. По более или менее достоверным подсчетам, репрессии версальского правительства в июле унесли еще двадцать пять — тридцать тысяч жертв.
Глава 25
Колонна
Шум и вопли по поводу Вандомской колонны стихли так давно, что теперь трудно даже представить себе, что этот внушительный монумент на Вандомской площади, столь всем знакомый и вызывающий восторг как туристов, так и парижан, шестьдесят с лишним лет внушал отвращение всем французским республиканцам и служил символом ненавистной Империи, основанной Наполеоном I и возрожденной Наполеоном III.
По своим очертаниям и пропорциям этот памятник схож с колонной Траяна в Риме. Обе колонны украшены непрерывной спиралью рельефов, изображающих сцены из военных кампаний, но римская колонна высечена из мрамора, а парижская отлита из бронзы. Когда 1 октября 1803 года Наполеон подписал декрет о сооружении Вандомской колонны, на вершине ее предполагалось установить статую Карла Великого. 14 марта 1806 года министр внутренних дел Шампаньи доложил императору, что статуя Карла Великого подарена городу Аахену и порекомендовал заменить ее изваянием самого Наполеона. Император согласился и приказал военному министру отпустить для колонны шестьдесят тысяч килограммов бронзы, полученной при переплавке наименее пригодных для военных целей пушек, захваченных у австрийцев и русских. Статуя работы Антуана Шоде изображала Наполеона в одеянии римского императора, с лавровым венком на голове и небольшой фигуркой крылатой Победы в руке.
Таким образом, для французского народа колонна стала символом наполеоновской империи, скорее бонапартистским, чем национальным памятником. После реставрации Бурбонов в 1814 году статуя работы Шоде была снята и переплавлена в конную статую Генриха IV, поставленную у Нового моста, а ее место на вершине колонны заняло белое роялистское знамя. Декретом от 8 апреля 1831 года Луи-Филипп приказал сделать для колонны новую бронзовую статую Наполеона; изваянная Габриэлем Серром, она на этот раз представляла императора в мундире. Во время революции 1848
