Вчера была война - Игорь Глазунов
На следующий день мои мужики, увидев на пиджаке комсомольский значок, тут же предложили обмыть это дело. До сих пор эта традиция живёт в нашем народе. Водка наливается в стакан, в него бросается обмываемый объект и залпом выпивается. В дальнейшем эта процедура происходила без напоминаний, уже по обкатанной традиции. Обмывалось всё! И сегодня обмывается всё, что получается, покупается, носится, стоит, лежит или едет! Последнюю медаль мою Ветеран труда – обмывали! Первую – За освоение целинных и залежных земель – обмывали!
Наград было не так уж много на жизненном пути, но государство всегда отмечало твой достойный вклад в созидание. Теперь эти награды оказались под запретом. Под запретом оказалась «советская символика». Всё это напоминает времена не столь отдалённые. Фашизм и национализм откровенно поднимает голову. Снова оружие убивает людей, предназначение которых жить и творить. Коротка память людская.
А тогда? Жизнь казалась незыблемой, горизонты ясными и понятными. Появлялись новые друзья, новые увлечения. В свободное время и выходные я занимался спортом. Играл в волейбол, баскетбол, плавал, участвовал в заводских соревнования, входил в заводскую сборную команду, защищал честь завода на Республиканских соревнованиях.
Стал ходить в заводскую секцию бокса при заводе для того, чтобы «отточить» удар! Тренировали нас мастера спорта братья Викторовы. Длинные руки, опыт уличных драк и умение держать удар быстро дали результат. Заработав третий взрослый разряд, побывав несколько раз в нокдауне и отработав технику удара, я ушёл из секции.
«Мордобоец» без повода», так тогда шутили в цехе, когда я появлялся утром на работе с распухшим носом. Быстрее под сварочную маску. С тех пор в уличных драках ни разу никому не удавалось «добраться» до моего лица.
Уличные драки в Риге были намного жёстче и кровавее пацанских кулдигских междусобойчиков. Начинались они по-разному. Происходило это так. Идущие навстречу, как правило, их было несколько человек, задевали тебя как бы случайно. И если следовало возмущенное «Эй! Поосторожнее там…» – начиналось! Или «Эй! Дай закурить!» Или «Который час?». Всё это было поводом. Часто после драки следовало ограбление.
У меня уже появился «нюх» на определённого рода ситуации. В каких-то случаях поведенческий стиль «рвущегося на кулак» был очевиден. Тогда исход решали мгновения. В других подобных ситуациях какие-то мелочи «экипировки», стиль поведения, обращение только предполагали возможность конфликта. Правилу «бей первым, не раздумывай» изменял редко. Удавшийся двойной удар без размаха не оставлял шансов противнику. Не останавливаясь, одновременно с постановкой «толчковой» ноги на землю следовал косой удар по диагонали правой рукой сжатым кулаком вправо и вверх. Цель – подбородок. Второй – на добивание, ногой в промежность. «Отруб» был гарантирован надолго. Ошибки встречались редко. Если случалось – извинялся.
Рассказываю эпизод, который привел меня к принятию такого решения.
На «Вулкане» я впервые получил профсоюзную путевку в дом отдыха «Булдури». Это был мой первый самостоятельный выезд за пределы Кулдиги, не считая моей краткосрочной поездки в Москву. Это был первый контакт с другим социумом.
Стоила путевка на две недели четырнадцать рублей. Полный пансион, библиотека, комнаты игр, клуб, где каждый вечер были концерты или танцы.
«Прикид» – костюм, рубашка, галстук, часы, которые, по тем временам были определённым показателем достатка. «Показывались» часы в нужный и ненужный момент шикарно-небрежным жестом. Двумя пальцами отворачивался манжет рубашки на левой руке. Глаза – в часы и такой пришёптывающий, небрежно брошенный ответ на вопрос «А сколько времени?»: «Пять часов двадцать три минуты». Папироса не вынималась изо рта даже во время прогулок. Курили, когда были деньги, папиросы «Беломорканал», а когда они заканчивались – папиросы «Север». В отпуске курил самые дорогие папиросы «Казбек», пижонил. Иногда удавалось купить «Золотое Руно». На пачке «Казбека» был всадник в бурке на фоне горы Казбек. «Золотое Руно» – желто-золотой фон пачки в рамке, тисненые буквы и ароматный табак.
Процедура обработки папиросы от вытаскивания папиросной коробки из кармана до момента прикуривания имела свою особую манеру и была ритуалом! Правая рука запускалась в карман штанины, медленно вытаскивалась коробка из кармана, перекладывалась на ладонь левой руки и открывалась. Двумя пальцами, указательным и большим, бралась папироса, отработанным движением постукивалась о крышку коробки. Из гильзы вылетает «сор». Затем, папироса в той части, где табак, бралась пальцами и прокручивалась с лёгким нажимом в одну и в другую сторону. Кончик папиросы с лишним спрессованным табаком обрывался и небрежным щелчком отправлялся на землю. Затем гильза продувалась, заламывалась фирменным «заломом» и папироса отправлялась в рот. Тут тоже был своя «мулька». Шиком было не вынимать папиросу изо рта во время разговора и продолжать затягиваться.
Высшим шиком считалось, выдыхая дым, «расписывать» им различные фигуры. Были асы, которые владели искусством этим виртуозно. Одним словом, это был целый процесс, истоки которого лежали далеко в глубинах Петровской России.
Где-то в середине семидесятых я пристрастился к трубке. Многих своих друзей я обучил этому «действу». Процесс раскуривания трубки многосложен и имеет несколько этапов. И сегодня у меня осталось с десяток раскуренных трубок. Иногда грешу под настроение.
Вот таким пижоном я отрисовался в отпуск в дом отдыха «Булдури» – взрослый, рослый мальчишка пятнадцати лет. Поселили меня в комнатке с парнем из Литвы, которому было далеко за двадцать. Вечерами он «вытаскивал» меня на пляж. Там на специально построенных площадках танцевали под духовой оркестр.
Вечер. Запах моря, песка и сосен. Закат. Темнеет. Танцевальная площадка ярко освещена. Свет, играя бликами, пропадает в ночи, освещая волны, которые нежно шелестя, рассыпаются у берега моря. Звучит музыка. По дощатому полу скользят танцующие. У остальных скучающее выражение лица в ожидании кто пригласит. Этот процесс интересен.
Наблюдаю. Курю. Выпивали там же. Для смелости. Выездные буфеты были обязательной атрибутикой любых мероприятий. Пятьдесят грамм водки с бутиком из хлеба с маслом, двух килечек, дольки яйца и конопушки лука – было обязательным. Иногда пары после танца уходили в темноту к морю и через некоторое время возвращались. А иногда и не возвращались…
Периодически подъезжал и уезжал милицейский патрульный мотоцикл М-72 с дежурными милиционерами, увозившими нарушителей, сам нарушая при этом правила перевозки, запихивая в «люльку» пару нарушителей. Приходили и уходили дружинники с красными повязками на рукаве, иногда выводя с танцплощадки стиляг. Стиляги – это «пачка» волос, намасленных и уложенных коконом, брюки-дудочки, туфли на толстой рифлёной по краям подошве. А ежели подошва ещё и белая – это просто «улёт». Пиджак с подложенными плечами на одной пуговице.
За все эти модные вольности в отделениях милиции оформлялся протокол, который
