Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов

Постановление ГКО о добыче урана 2542 от 27.11.1942. Из открытых источников

Распоряжение ГКО № 3834 по урану

Распоряжение ГКО об организации работ по урану.

Из открытых источников

Напрашивался решающий этап «кастинга». И на 22 октября 1942 года оба были вновь вызваны в Москву пред светлые очи Кафтанова и Первухина. Здесь Курчатов выглядел более собранно и – что почему-то позднее было поставлено ему Кафтановым в упрёк – управляемо. Зато Алиханов настолько откровенно рвался к руководству проектом, что вызвал отторжение в душах начальства. Как писал помощник Кафтанова С.А. Балезин, Курчатов «произвёл на нас весьма приятное впечатление, чего нельзя сказать об Алиханове». [274, с. 48]

Записка А.И. Алиханова уполномоченному ГКО по науке

С.В. Кафтанову и вице-президенту АН СССР А.Ф. Иоффе.

25 декабря 1942 г. Архив РАН

Окончательное решение было за Вячеславом Молотовым. А тому понравился «самый молодой и никому ещё не известный» Курчатов, несмотря на то что сам Игорь Васильевич в разговоре откровенно признался, что ещё многое для него неясно. И он даже не уверен, что атомная бомба может быть создана. А если и да, то неизвестно, как много времени на это может потребоваться.

Тем не менее Молотов решил:

«Мне было поручено найти такого человека, который бы мог осуществить создание атомной бомбы. Вызвал Капицу к себе, академика. Он сказал, что мы к этому не готовы и атомная бомба – оружие не этой войны, дело будущего… Был у меня самый молодой и никому еще не известный Курчатов, ему не давали ходу. Я его вызвал, поговорили, он произвел на меня хорошее впечатление». [447, с. 19]

А.И. Алиханов. Архив НИЦ «Курчатовский институт»

А что касалось сомнений Курчатова, то Молотов передал ему материалы разведки. Тот несколько дней сидел над этими бумагами, не покидая Кремля, почти без сна и на бутербродно-чайном питании. Но полученная информация того стоила. В разведданных – хоть они касались пока английских работ, а не Манхэттенского проекта американцев, которые уже осуществили в ядерном реакторе управляемую самоподдерживающуюся цепную реакцию, – было самое главное: детали.

Как должна «работать» атомная бомба в принципе, всем было уже ясно. Даже писателям, одного из которых в США даже едва не арестовали за то, что в своём фантастическом рассказе он описал такую бомбу с невероятной точностью.

В рассказе фантаста по имени Клив Картмилл «Крайний срок» (Deadline), опубликованном в марте 1944 года, говорилось о бомбе, изготовленной из двух подкритической массы полусфер из урана-235, при соединении которых возникала цепная реакция. Описание устройства было достаточно детальным, а уж данные о температуре взрыва, о радиации, о разделении изотопов, об ударной волне вызывали у контрразведки мороз по коже.

Письмо П.Л. Капицы о существовании комиссии по атому. Архив РАН

В общем, от крупных неприятностей Картмиллу удалось увернуться, доказав, что взял материал для рассказа из открытых источников, а шокирующие выводы сделал на основании знаний и логики. Но ФБР тем не менее потребовало, чтобы он больше не писал о ядерных технологиях. По меньшей мере до конца войны.

Ну хорошо, принцип понятен. А что насчёт конкретных технологий. Например, вот как получить уран-235 для этой бомбы?

В СССР считалось, что наиболее эффективным методом разделения изотопов будет центрифуговый. Это когда во вращающейся с высокой скоростью центрифуге переведённая в газообразную форму природная смесь изотопов урана разделяется на более лёгкие или более тяжёлые слои под действием центробежной силы. Англичане же пошли по пути газовой диффузии, в которой используется различие в скоростях движения различных по массе молекул газа.

Что эта информация означала? Она означала, что можно миновать экспериментальные стадии и сразу целиком воспроизвести установку и построить нужный завод.

Похожая история была с подтверждением возможности цепной реакции в смеси урана и тяжёлой воды. Опять же теория допускает; но вот на практике какое должно быть сечение захвата тепловых нейтронов в тяжёлой воде? Из-за отсутствия нужных количеств тяжёлой воды и мощных циклотронов этого нельзя было измерить физически, а расчёты Харитона и Зельдовича в силу своей приблизительности надёжного ответа не давали. А вот теперь – ясно.

Записка Курчатова Молотову по атомной проблеме. Из открытых источников

Распоряжение ГОКО по научному руководству Курчатовым атомным проектом. Из открытых источников

Распоряжение АН по созданию Лаборатории № 2. Архив РАН

Распоряжение

№ 122

по АН СССР

о назначении

И.В. Курчатова начальником Лаборатории № 2. 10 марта 1943 г. Архив РАН

Из протокола № 4 распорядительного заседания Президиума АН СССР – об утверждении заместителей И.В. Курчатова.

9 февраля 1945 г.

Архив РАН

И.В. Курчатов. Архив НИЦ «Курчатовский институт»

И ещё один раздел был крайне интересен и бесконечно перспективен. Он касался возможности использования для атомной бомбы всё же урана-238, того самого, «пассивного». Ибо если в результате бомбардировки его в атомном котле нейтронами он будет поглощать их, то возникнет уже новый элемент с массовым числом 239. А тот – ещё было неизвестно, что позднее ему присвоят официальное название «плутоний», – как раз «активный», обладает большой способностью к спонтанному делению. А значит, может с успехом заменять уран-235. И, по мнению Курчатова, именно плутониевый путь к атомной бомбе является наиболее перспективным.

После того как Игорь Васильевич всё изучил и сделал необходимые пометки и выводы, изложенные им позднее в памятной записке Первухину, Молотов привёл учёного на второй этаж Сенатского корпуса, где в кабинете Сталина представил его вождю.

Тому Курчатов тоже понравился – насколько-то вождю вообще кто-то мог нравиться. И с тех пор, как вспоминал впоследствии Молотов, «мы на него стали ориентироваться».

Распоряжение ГКО 2872сс от 11.02.1943.

Из открытых источников

Решение было принято, и распоряжением ГКО от 11 февраля 1943 года сорокалетний профессор Игорь Васильевич Курчатов был назначен научным руководителем работ по урану. Сама его Лаборатория № 2 была создана, как сказано, ещё два месяца спустя, 12 апреля 1943 года.

На Первухина М.Г. и Кафтанова