Роковые женщины Серебряного века. По материалам судебных процессов - Лев Яковлевич Лурье
Владимир Николаевич безумно любил свою жену, и они, насколько я мог заметить, были счастливы».
Никаких сложностей с родными мужа, Владимир Николаевич — сирота.
Замужняя дама Екатерина Викторовна Бутович как о страшном сне забывает о старой жизни, в которой у нее было одно жалкое черное платье. Платьев теперь — десятки, одно краше другого.
Бутович обожает молодую и, несмотря на бережливость, не отказывает ей ни в чем! Но в этой сбывшейся мечте Кате становится все тоскливее. Владимир Николаевич человек несветский, вспыльчивый, иногда грубый. Может в припадке гнева бросить в жену тарелку или огурец. Общество не любит. Увлечен службой, сельским хозяйством, украинской историей, выборами в земство.
Катя создает в поместье собственную светскую жизнь. Ее ближайшей подругой становится кузина мужа Наталья Червинская. В Круполе проводят медовый месяц молодой инженер, двоюродный брат Екатерины Викторовны Николай Гошкевич и его жена Анна.
В 1904 году у Бутовичей рождается сын Юрий. Екатерину ребенок не радует: свободы станет еще меньше. Но именно сын, к которому Катя не проявляет особенной нежности, подарил ей шанс выбраться из крупольского болота. У молодой матери неожиданное последствие родов — пиелонефрит — тяжелое воспаление почек. Опасное и очень болезненное.
У Владимира Бутовича есть светский знакомый — Александр Альтшиллер, киевский предприниматель, австрийский поданный. Его жена страдала той же болезнью, что и Екатерина Бутович. Выяснилось, что лучший специалист по почкам, профессор-уролог Джеймс Израэль, дважды в Берлине оперировал жену Альтшиллера. Болезнь как рукой сняло.
Альтшиллер любезно согласился заехать в Берлин и договорился с Израэлем о лечении Бутович. Та в сопровождении Червинской отправляется в Германию, где в ноябре 1906 года Израэль проводит успешную операцию.
Простодушный Бутович готов на любые траты. У него, так совпало, именно в этот момент происходит резкий карьерный скачок — из инспекторов народных училищ Киевской губернии в директора народных училищ Бессарабской губернии. Так что вернуться Кате придется не в Круполь, откуда до родного Киева рукой подать, а в провинциальный Кишинев, по месту новой службы мужа.
Но пока зиму 1906/07 года она в сопровождении Червинской проводит в санатории Гербио на французском Лазурном берегу, неподалеку от Ментоны.
СОЛНЕЧНЫЙ УДАР
В Ментоне всегда много русских. В «столице цитрусовых» на границе Франции и Италии существовали даже Русское Ментонское благотворительное общество, «Русский дом», «Братство во имя Святой великомученицы Анастасии», православная церковь, а в порту Вильфранш находилась база российского военного флота.
На горизонте появляется тот, кто кардинально изменит жизнь Екатерины Викторовны — командующий войсками Киевского военного округа, генерал-губернатор Киевской, Подольской и Волынской губерний, генерал-лейтенант Владимир Александрович Сухомлинов.
Генералу Сухомлинову в 1907 году 59 лет. Выпускник престижнейшего Николаевского кавалерийского училища в Петербурге. Служил в лейб-уланах, окончил Академию Генерального штаба, командовал эскадроном лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Герой Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. За боевые отличия награжден орденом Святого Георгия IV степени и золотым оружием.
Когда Катя Бутович родилась, 34-летний полковник Сухомлинов был уже профессором Академии Генерального штаба, преподавал тактику и военную историю великим князьям. К 42 годам он — генерал-майор, начальник Офицерской кавалерийской школы, обучает наследника, будущего Николая И, тактике. В 49 лет Сухомлинов командует кавалерийской дивизией, в 56 — Киевским военным округом.
Сухомлинов на 34 года старше Кати и не блещет красотой: низкорослый лысый крепыш с животиком. Но зато он, как говорят англичане, charming — великолепный рассказчик, умеющий развеселить, растрогать, выслушать. У него есть апломб, но никакого начальственного хамства: и с министрами, и со слугами он ровно любезен.
Генерал Владимир Александрович Сухомлинов
Современник пишет о Сухомлинове: «…блестящий, образованный и вдумчивый кавалерист. Обладая бойким литературным пером и природным юмором, он обращал на себя внимание… талантливыми фельетонами на военные темы, которые он подписывал псевдонимом Остап Бондаренко. Общительный, умевший не только ладить с людьми, но даже их обвораживать…».
«Среднего роста старик, седой, с небольшой бородкой в виде эспаньолки, в военном сюртуке, с крестом на шее и Георгием в петлице, в генерал-адъютантских погонах и при аксельбантах. Лицо у него было подвижное, в манерах было что-то мягкое и вкрадчивое, голос приятный, а выражение глаз пронизывающее, но доброе и с хитринкой — то, что называется "себе на уме". Сухомлинов умел говорить и еще лучше умел льстить. Он был очень умен, в этом не было никакого сомнения, но и, кроме того, очень хитер. Он также обладал шармом и совершенно очаровывал своего собеседника».
В жизни Сухомлинова было два увлечения, которым он предавался, пренебрегая подчас служебными обязанностями: рыбалка и женщины.
К 1906 году Владимир Сухомлинов дважды вдов и бездетен. Первой его женой была вдова с четырьмя детьми Любовь Фердинандовна Данзас, урожденная баронесса Корф, по словам мемуариста, «высоко порядочная, прекрасная женщина, и вся его (Сухомлинова. — Л. Л.) жизнь, как служебная, так и семейная, проходила в вполне нормальных условиях». Но баронесса скончалась на второй год своего брака с Сухомлиновым.
После ее смерти он стал ухаживать за Елизаветой Ко-рейшей, женой инженера Корейша (впоследствии директора Института инженеров путей сообщения), послужил причиной их развода и женился на Елизавете Николаевне. По словам хорошо их знавшего будущего известного государственного деятеля Владимира Гурко, «вторая жена Сухомлинова всем своим прошлым принадлежала к богеме. Близкая к театральному миру Харькова, Киева и Одессы, она привыкла проводить время за веселыми ужинами в ресторанах и домашними попойками. Жизнь Сухомлинова со времени его второй женитьбы радикально изменилась. Дом его оказался открытым для самой разнообразной публики. Обеды сменялись ужинами, за которыми вино лилось рекой. Сопряженные с этим расходы далеко превосходили средства хозяев. Денежные затруднения становились все острее, и, надо полагать, уже с того времени он попал в руки людей, ссужавших его деньгами, но одновременно чем-то помимо долговых обязательств его связывавших».
В начале 1904 года в Киеве разразился скандал. В местном отделении Красного Креста, попечительницей которого была Елизавета Николаевна, исчезла изрядная сумма — 40 тысяч рублей. Молва обвиняла в растрате генеральшу.
На это намекала и влиятельная «Киевская газета». И хотя последовавшая ревизия растраты не обнаружила, горожане считали: растраченные деньги восполнили задним числом.
Елизавета Николаевна в одночасье умерла. Ходили слухи — отравилась, не в силах перенести позора.
«Большой любитель женского пола», как сказал о нем Сергей Витте, Владимир Александрович, вскоре после смерти второй жены, утешился с киевской каскадной певичкой Каплан.
Все поменялось, когда Сухомлинов приехал в Ментону.
