Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

Альбом деятелей ВКП(б) – ЦК, ЦКК и Центрального революционного комитета ВКП(б), изданный в 1927 году. Библиотека Администрации Президента РФ/ Фото А. Полосухиной

Примерно в километре от нас располагалось бывшее имение сына Зубалова Зубалово‐2 (официально оно называлось Горки‐4, а наше – Горки‐2). Территория там несколько меньше. В 20-х годах на этой даче поселился Сталин. До смерти своей жены Надежды Сергеевны Аллилуевой в 1932 году он там бывал часто, а потом, говорят, только два-три раза приезжал на выходные дни. На даче жили его дети Василий и Светлана и сестра жены Анна Сергеевна. Приходили Аллилуевы, жившие в нашем Зубалове. Один или два раза я там видел и его старшего сына Якова. С 1938 года, когда арестовали мужа Анны Сергеевны Станислава Реденса, Сталин в Горки‐4 уже не приезжал.

Мы поселились на даче Зубалово в 1927 году, когда там уже жили несколько семей. <…> В большом доме, кроме нас, жили секретарь ЦИКа старый польский коммунист И. С. Уншлихт, находившийся в эмиграции польский коммунист А. Е. Варский и первое время заместитель наркома обороны Я. Б. Гамарник. Одну из комнат на втором этаже, где размещались мы, отец выделил вдове Шаумяна Екатерине Сергеевне. Малый дом занимал вначале нарком обороны К. Е. Ворошилов, а когда он выехал на построенную для него дачу, туда переехал Гамарник. В техническом корпусе размещались Аллилуевы: два брата жены Сталина Надежды Сергеевны, младший Федор и старший Павел с женой, а также вдова Дзержинского Софья Сигизмундовна, заместитель наркома иностранных дел Л. М. Карахан и брат первой жены Сталина Александр Сванидзе. Во всех семьях, кроме супругов Варских, были дети, так что компания у нас образовалась большая.

Тогда я впервые встретился с Тимуром Фрунзе, который позже стал моим другом. Он и его сестра Таня после смерти М. В. Фрунзе в 1925 году, а вскоре и его жены вначале жили с бабушкой, а потом в семье Ворошилова, одного из назначенных правительством опекунов (другими двумя были Авель Енукидзе и кто-то еще – их обоих репрессировали).

В кампанию 1937 года арестовали Уншлихта и Барского, потом Карахана и Сванидзе. Под угрозой ареста застрелился Гамарник. Семей (и детей) стало меньше. В малом доме поселился начальник Генерального штаба Красной армии Б. М. Шапошников.

К нам нередко наведывался Вася Сталин – помню наши игры с ним зимой в хоккей с мячом. Мы ходили на лыжах, бегали на коньках, а летом много времени проводили на реке. Иногда я бывал у Васи в Зубалове‐2. Приезжал на велосипеде Артем Сергеев, живший со своей матерью на даче в Жуковке. После гибели в железнодорожной катастрофе его отца, старого большевика Артема (Ф. А. Сергеева), он в раннем детстве до начала 30-х в основном жил в доме И. В. Сталина, который был его опекуном».

Микоян С. А. Воспоминания военного

летчика-испытателя. —

М.: Центрполиграф, 2014. С. 35–36.

* * *

Зимой 1928 года Анастас Микоян выехал на Северный Кавказ, чтобы ускорить процесс хлебозаготовок. Кроме Микояна, в авральные поездки отправились Андреев, Шверник, Постышев, Косиор. Сам Сталин 15 января 1928 года выехал в Сибирь и вернулся 6 февраля[121].

В начале июня 1928 года Микоян отправился в Крым, в санаторий Мухалатка (ныне поселок Олива). Он пробыл там до 26 июня. Вместе с ним отдыхал Молотов и его жена Полина Жемчужина. Совместный отдых сблизил Микояна и семью Молотовых. Они дружили многие годы. Имели общего друга Серго Орджоникидзе[122].

Помимо Микояна и Молотовых, в том же санатории лечился и Алексей Рыков, председатель Совнаркома. Он страдал от ревматизма и получил от врачей вердикт – полтора месяца постельного режима. В том же санатории Мухалатка двумя месяцами ранее, 8 мая, скончался Александр Цюрупа, бывший нарком продовольствия.

7

РЕКОНСТРУКЦИЯ

Лето 1928 года

Микоян был в гостях на даче Сталина в Кольчуге. На ужин были приглашены Орджоникидзе и Киров. Ночью решили возвращаться в Москву. Было тепло, ехали на открытой машине. Сталин сел рядом с шофером. На заднем сиденье устроились трое: Микоян, Орджоникидзе, Киров. Сталин сначала помалкивал. Затем вдруг обернулся назад.

– А что думаете про Рыкова, Томского, Бухарина? Уважаете их? Считаете незаменимыми?

Микоян переглянулся с Серго. Оба молча пожали плечами. Разумеется, речь шла о старых большевиках, друзьях Ленина. Сталин улыбнулся.

– Скоро их не будет, – произнес он. – На их место поставим вас.

Микоян был поражен. Даже не посмотрел в сторону Серго. В полном молчании доехали до Кремля. Сталин ушел в дом. Микоян, Орджоникидзе и Киров остались возле машины.

– Что он такое сказал? – тихо спросил Серго. – Одно дело – Троцкий. Но Бухарин и Рыков – наши единомышленники. И они справляются с работой. Как он их уберет?

– Не понимаю, – ответил Микоян. – Может, выпил лишнего. Решил, что его власть единоличная.

– Забудем, – предложил Киров. – Он этого не говорил, мы не слышали[123].

Однако Микоян не забыл сказанного Сталиным. Он видел, что Сталин понемногу менялся. Становился тверже, жестче. В его семье случилась драма. Старший сын Яков Джугашвили влюбился в дочь священника Зою Полунину. Отец запрещал сыну жениться. Летом 1928 года Яков пытался покончить с собой, выстрелил себе в сердце из револьвера, но пуля не стала смертельной. Вместо жалости и участия Сталин выказал презрение к Якову и заявил, что между ними не будет ничего общего. Попытку самоубийства сына Сталин воспринял как акт давления на себя, а давления он уже не терпел[124].

ДОСЬЕ

«Да и вовсе не хлебозаготовки как таковые его (Сталина) главная цель. В письме Микояну от 26 сентября 1928 года он прямо говорит об этом: “Как бы хорошо ни шли хлебозаготовки, они не снимут с очереди основы наших трудностей. Они могут залечить… но они не вылечат болезни, пока не будут сдвинуты с мертвой точки техника земледелия, урожайность наших полей, организация сельского хозяйства на новой основе. Многие думали, что снятие чрезвычайных мер и поднятие цен на хлеб есть основа устранения затруднений. Пустые надежды пустых либералов из большевиков!”»

Рыбас С. Ю. Сталин. – М.: Молодая гвардия, 2020. С. 277.

РЕКОНСТРУКЦИЯ

1928 год

14 августа. Москва

Микоян вошел в кабинет Сталина, не зная, зачем его вызвали. На всякий случай взял с собой толстую папку со всеми последними отчетами и выкладками по работе Народного комиссариата торговли. Сталин сидел за длинным столом, напротив него – Аркадий Розенгольц.

Розенгольца, старого большевика, крупного партийного деятеля, дипломата и разведчика, Анастас хоть и не любил, но уважал и сейчас крепко пожал ему руку[125].

– Садись ближе, – сказал Сталин Анастасу. – Скажи нам, ты ведь знаком с Гюльбенкяном?

– Не лично, – ответил Анастас. – Но мы сотрудничаем. Гюльбенкян – владелец «Тюркиш Петролеум», он покупает у нас нефть. У нас с ним совместное предприятие[126].

– Что он