Её звали Салтанат. Как смерть одной девушки изменила законодательство огромной страны - Айтбек Амангелди
Нам удалось собрать более шести с половиной тысяч писем – в сенате столько не получают за год. Благодаря этому закон начал продвигаться, и 11 апреля, в день рождения Бишимбаева, сенат принял закон Салтанат в двух чтениях, а 15 апреля президент поставил свою подпись. И этот день был настоящим праздником, огромным шагом вперед для всей страны. Женщины даже дарили друг другу цветы, поздравляли коллег, подруг и родных. У людей появилась надежда, что государство слышит нас и принимает нашу позицию как общества. Появилась надежда на лучшее будущее.
За все это время, с того самого ноябрьского дня, многие писали мне, что Салта им снилась. Я понимал, что для многих Салта стала не просто женщиной с непростой судьбой, а образом, почти мученицей. И люди рассказывали, как Салтанат успокаивала их во сне, когда им было плохо. Но для меня-то она была сестрой, я все еще горевал и даже обижался – почему она снится всем, кроме меня? Мне хотелось увидеть ее хотя бы один раз, пусть даже во сне. И это случилось. Сон был очень ярким и длинным, я искал сестру среди меняющихся картинок, но все-таки нашел. Мы были в какой-то полупустой комнате, она пыталась мне что-то сказать, но я никак не мог ее расслышать. Она улыбнулась, и нарисовала в воздухе две единицы. Я проснулся.
Первое предварительное слушание по закону Салтанат было назначено на 11 марта. Его рассмотрели и приняли. Это была стопроцентная победа. Я скептик, но этот маленький привет от сестры растрогал меня до слез.
Недавно в Казахстане убили четырехлетнего мальчика, это стало большой народной болью. Раньше за это давали до двадцати лет, но благодаря закону Салтанат этот срок увеличился до пожизненного. Одним из аргументов против принятия этого закона были возражения вроде: «Вы что, половину Казахстана собираетесь пересажать?»
Стоит отметить, что сейчас ситуация все-таки сдвинулась с мертвой точки: на вызов по бытовому насилию органы реагируют так же, как на изнасилование или убийство. Установка поменялась: теперь домашний насильник – это хоть и кухонный, но боец. Поэтому хочется верить, что не только у простых граждан Казахстана, но и у представителей правоохранительных органов в сознании происходят изменения.
Наше дело отзывается в каждой второй девушке, которая сталкивалась со сталкингом, насилием и домогательствами. Наверное, поэтому наша волонтерская сеть так активно набирает обороты. У всех нас один противник – обнаглевшее зло.
Мне пишут и россияне, и украинцы, и представители других стран, этот вопрос вне политики, вне религии. Вопрос насилия – это вопрос зла в его чистом виде, поэтому эта проблема близка каждому. И очень важно, что сейчас многие, в том числе международные СМИ, подключаются к этому вопросу, – они хотят таких же изменений. Мы уже видим, что в Якутии есть попытки инициировать изменения в законе о бытовом насилии. И абьюз, и сталкинг, и харассмент – проблемы, не имеющие гендерной принадлежности, просто среди мужчин жертв меньше.
Как сказала одна знакомая журналистка, имя Бишимбаева может стать нарицательным. Я задумался над этим: «бишимбаевщина» – это вседозволенность, обусловленная властью, отсутствием ответственности и безнаказанностью. Но проблема шире, чем кажется. Абьюзеры наблюдают абьюзивное поведение на примере своих семей и копируют его. И если человек видит, что папа бьет маму, значит, так можно поступать. Ответственность за то, что видит ребенок, равным образом лежит на обоих родителях. Большинство абьюзеров – это глубоко неуверенные в себе мужчины, которые стараются это компенсировать. И в глубине души эти люди несчастны и очень напуганы. Поэтому проблема требует масштабного изучения.
Создать фонд было самым логичным шагом – решить раз и навсегда проблему бытового насилия в Казахстане невозможно. Для этого нужны соответствующие структуры. Нашей волонтерской сети пока не хватает оперативности, волонтеры работают по заявкам: в приоритете тяжелые уголовные преступления, убийства, изнасилования, любые другие формы насилия, в том числе против детей. Очень важно быстро понять, как и что нужно сделать, потому что первые двое суток – критически решающие для дальнейшего суда. Нужно действовать молниеносно, и мы, к сожалению, не всегда успеваем. Мы работаем без финансирования, поэтому делаем то, что в наших силах. Есть кейсы, по которым мы отказываем: например, если две сестры поругались или муж должен жене денег и она обращается за помощью к нам. Наш приоритет – кейсы, связанные с насилием.
Еще один важный вывод, который я сделал: большинство абьюзеров обладают очень сильными навыками манипулирования и умеют сказать то, что зацепит женщину и не даст ей уйти. Когда они хотят сделать больно, пусть даже словом, они скажут то, что тебя ранит больнее всего, а для этого нужно хорошо разбираться в слабостях человека. Эмпатия – прекрасное свойство, потому что позволяет сострадать человеку, сопереживать, помогать проходить сложные жизненные ситуации, но у нее есть и обратная сторона, которую и используют абьюзеры для манипуляций.
Каждое дело – это семья. Я не хочу, чтобы кто-то еще судился на всю страну, чтобы страдал от несправедливости и всевластия. Не хочу, чтобы матери рыдали, а отцы прятали слезы.
Процесс
Я хотел, чтобы люди узнали, какой Салта была на самом деле. Она была обычным человеком, не ангелом, но и не той взбалмошной капризной принцессой, которой ее пытались изобразить. Я не мог подвести ее и родителей. Но потом понял, что этой цели недостаточно. Нам были нужны справедливый суд и победа.
Отбор присяжных проходил в закрытом формате. Это напоминало лотерею – присяжных больше ста человек, и у каждого есть свой номер. Задавались вопросы, люди поднимали номерок и отвечали, после чего уже судья давала им отвод.
Выбор проходил методом исключения. Кто-то отсеялся по религиозным соображениям, кто-то – по состоянию здоровья. Как-то раз судья спросила, есть ли в зале люди, которые знают друг друга или встречались раньше; двое из присутствующих посещали один тренажерный зал. Случалось, что люди вместе работали. Во всех таких моментах людей исключали.
Сторона защиты исключила людей из города Кокшетау и области, потому что моя мама родом оттуда. Они решили, что это может сыграть негативную роль. Мы раньше нигде не сообщали, откуда мама родом, но защита, конечно, позаботилась навести справки.
Были исключены разведенные мужчины. В ответах людей заключалась их жизненная позиция, их взгляды. У меня на пяти страницах были записаны номера присяжных, а напротив – их высказывания.
В итоге среди отобранных оказались самые обыкновенные люди, все семейные. Шесть
