Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина
– А! Сестра Семина! Как поживаете? Хотите дежурство у сыпнотифозного? Если, конечно, вы болели сами сыпняком, – сразу же предложил он.
– Хочу, доктор! И болела!..
– Ну, так вот вам адрес! Сейчас и идите. Больной лежит один. Это в караван-сарай…
– Доктор! Да как же я пойду туда?! Там ведь нет ни одной женщины во всем караван-сарае?!
– Бакинский караван-сарай находится в старинной крепости и занимает место многих кварталов. В нижнем этаже расположены оптовые склады сушеных фруктов, риса, ковров и изделий из шелка, привезенных из Персии и Туркестана. Над ними, наверху – гостиница, где останавливаются и живут купцы-персы. Вот один из таких приезжих персидских купцов и заболел тифом…
«Откажусь!..» – мелькает у меня в голове первая мысль. Да, но если я откажусь сейчас, то он мне не даст работы в другом месте!.. Все же делаю попытку:
– Доктор! Я не знаю персидского языка и боюсь, что больной меня не будет понимать…
– Не беспокойтесь. Они все понимают и даже говорят немного по-русски.
И я пошла!.. Это было самое тяжелое дежурство в моей жизни! Как только больной стал поправляться, я ушла, несмотря на все уговоры и просьбы остаться еще на несколько дней.
– Я дежурю только до кризиса, – сказала я брату больного. – Доктор ждет уже меня у другого больного.
Через несколько часов мне принесли от больного сушеные фрукты («пэшкэш») и деньги за мое дежурство. Но больше я никогда уже не обращалась к этому доктору, чтобы он опять не послал меня в караван-сарай…
Как-то вечером я возвращалась с дежурства и встретила доктора – Сашеньку Мартынова… Он шел вяло, едва переставляя ноги, точно пьяный!
– Здравствуйте, любовь моя! – приветствовал он меня.
– Сашенька!.. Что с вами?!.
– Устал!.. Ноги едва волочу… Лег бы на мостовую… и лежал бы…
– А много больных у вас в госпитале?
– Очень много!.. Мрут!.. Но на их место приносят новых. Нет им конца… Приходите к нам работать, Тиночка. Вместе будем… Веселее работать…
– А деньги платят?
– Плохо!.. Почти что не платят, так мало…
– Ну, до свидания!.. – мы расцеловались и расстались.
Через несколько дней я узнала, что Сашенька заболел сыпняком. К нему приставили лучшую сестру в городе.
– Она уже за третьим доктором будет ухаживать, – сказала мне Нина. – И всё неудачно. Двое первых умерли… Но Катюша сама ухаживает за Сашенькой. Он лежит в том же госпитале, где и работал до заболевания…
Мне очень жаль, что я уже занята у больного. А то я стала бы ухаживать за ним. Я несколько раз звонила по телефону и спрашивала сестру, как идет болезнь доктора Мартынова. Каждый раз она бодро отвечала, что все как будто нормально. В день кризиса я опять позвонила. Мне ответила какая-то другая сестра и сказала, что кризис прошел благополучно, так что сестра и жена доктора Мартынова, обе, ушли спать. Сам доктор спит тоже. Это было утром, а в полдень прихожу домой, а у нас сидит Катюша, веселая и довольная, что выходила мужа.
– Поздравляю с благополучным исходом, – сказала я. – Я утром звонила и узнала, что все хорошо и что вы ушли отсыпаться домой.
– Ну, ученая сестра! Видите, что и неученые могут ухаживать за тифозными больными! – сказала Катюша, здороваясь со мной. – Саша великолепно перенес кризис! Он заснул. И я ушла, чтобы тоже поспать немного! К шести часам пойду кормить его…
– Я очень рада, Катюша, что все кончилось благополучно! Теперь только питание! И он скоро встанет на ноги! А с кем он остался сейчас?..
– О, он спит. Но сестра смотрит за ним…
– Идемте в кафе! Отпразднуем благополучный исход болезни, – предложила Нина.
Мы пошли пешком. День был великолепный! Солнечный, теплый… Пришли в кафе, заказали кофе, пирожные и сидели, вспоминая разные мелочи из жизни, и много смеялись. Смех был на губах и даже на глазах. Но у меня внутри было все время холодно до дрожи…
– Пойдемте посмотрим на Сашеньку! – предложила я. Но Катюша сказала, что еще рано – только четыре часа. А кормить будут в шесть!.. Но мне не сиделось почему-то. И мы пошли пешком. Нарочно, чтобы подольше протянуть время. Здание госпиталя было новое. Я его видела в первый раз… Широкая стеклянная дверь. Мы вошли, поднялись на второй этаж и прошли по коридору до комнаты, где лежал доктор Мартынов, не встретив ни одной сестры, сиделки или санитара. Пусто и неуютно показалось мне, хотя все новое. Ряды высоких дверей были раскрыты, а некоторые заперты и напоминали почему-то склепы!.. А весь коридор – кладбище… Мы свернули в боковой коридор, Катюша открыла вторую дверь от угла, и мы вошли в комнату доктора Мартынова. Там тоже никого не было. Он лежал один…
– Ну, вот видите, он еще спит! Я говорила, что еще рано! – бодро сказала Катюша. Я взглянула на Сашеньку и заметила, что для спящего он был слишком бледен. Я взяла его руку… Она была холодная. Пульс едва ощущался!..
– Сашенька! Как вы себя чувствуете?.. – Но он не отзывался и не открыл глаз. Я еще несколько раз позвала его, поправила положение головы, которая была как-то странно запрокинута… Он с трудом открыл глаза и, как мне показалось, узнал меня, но сейчас же закрыл их и опять, по-видимому, впал в беспамятство… Я обернулась к Катюше и сказала:
– Он умирает! Позовите скорее доктора!.. Скорее!..
– Что вы!.. Он отлично себя чувствовал!.. – Но она все-таки выбежала в коридор и стала кричать: – Доктор, доктор!.. Сестра!.. Идите сюда!..
Но нигде никого не было! Она вбежала и спросила меня:
– Почему вы думаете, что он умирает?.. – и, не дождавшись моего ответа, опять выбежала из комнаты и снова стала звать на помощь: – Доктор! Сестра!..
Никто не отзывался, и никто не шел на помощь умирающему доктору…
На столике стоял стакан с водой. Я взяла в ложечку воды и влила ее в рот. Вода вылилась обратно… В госпитале не оказалось ни одной сестры, не было даже санитаров в эту пору дня. Пришлось вызвать врача из городской больницы, который сделал Сашеньке впрыскивание. Сама Катюша сварила крепкий кофе, и мы стали его поить, вливая по ложечке в рот. Но бедный Сашенька не мог проглотить ни капли…
– Доктор, посмотрите, что у него во рту? – сказала я.
С трудом открыли чайной ложкой рот. Десны были покрыты толстым слоем коричневой липкой слизи. В горле язва. Ничего не помогало!
