Майя Плисецкая. Грация и Вечность - Михаил Александрович Захарчук

оказался незаменимым партнером практически для всех ведущих балерин своего времени. В разные годы Николай Борисович танцевал с Г. С. Улановой, Р. С. Стручковой, Н. В. Тимофеевой, М. В. Кондратьевой, С. Д. Адырхаевой, Н. И. Бессмертновой, Е. С. Максимовой, Л. И. Семенякой. Галина Уланова признавалась: «У меня было много партнеров, но, пожалуй, самые чуткие руки были у Фадеечева». В 1956 году танцовщик стал участником первых гастролей Большого театра в Лондоне, дебютировав в балете «Жизель» А. Адана с Галиной Улановой. Английские рецензенты назвали его «самым аристократичным коммунистом». Повторил затем успех в Париже. В 1961 году вместе с Плисецкой участвовал в первых гастролях Большого театра в США. Через десять лет, опять же с Майей Плисецкой, стал первыми советским приглашенным солистом «Опера де Пари» в Париже. Исполнил главную партию в балете «Лебединое озеро» П. И. Чайковского. Гастролировал в Англии три раза; в США и Канаде дважды; во Франции трижды; на Кубе, в КНР, Италии, Дании и Норвегии. Первым исполнил партии Данилы в «Каменном цветке», Хозе в балете «Кармен-сюита», Каренина в «Анне Карениной» Р. К. Щедрина. Плисецкая о нем говорила: «Танец Николая Фадеечева отличается редким чувством стиля. Здесь сказывается такое драгоценное качество этого артиста, как умение видеть себя со стороны, до конца продумывать всю линию своего сценического поведения, вплоть до мельчайших деталей, ракурсов, той или иной позы. Коля всегда был невозмутим, аристократичен. Я любила с ним танцевать, так как наши характеры дополняли друг друга. Вывести его из равновесия было невозможно. За репетицию более десяти слов он не произносил. Его уравновешенность действовала на меня целительно. К сожалению, с годами он потяжелел, прибавил в весе. Кулинарные пристрастия и круглосуточный аппетит не могли не сказаться. В еде он отказывать себе никогда не умел». Фамилия Фадеечева – наиболее часто повторяемая в главной книге Плисецкой.

Валерий Ковтун считался одним из лучших украинских артистов балета, если не самым лучшим в свое время. Учился в Днепропетровском театральном училище, а потом перевелся в Киевское государственное хореографическое училище. Еще на последнем курсе по рекомендации выдающегося танцевального хореографа Павла Вирского дебютировал на сцене Киевского театра оперы и балета им. Т. Шевченко в спектакле «Лебединое озеро». После нескольких лет работы в Харьковском театре оперы и балета им. Н. Лысенко перевелся в Киевский театр оперы и балета им. Т. Шевченко. Быстро стал здесь ведущим солистом. Во многом и потому, что у него сложился многолетний танцевальный дуэт с балериной Татьяной Таякиной. В 1970 году по рекомендации Майи Плисецкой принимал участие в Международном конкурсе артистов балета в Варне. Ковтун и Таякина стали лауреатами 3-й премии. В 1973 году получили 2-ю премию и серебряную медаль Международного конкурса артистов балета в Москве. С 1973 года Валерий Петрович регулярно выступает с М. Плисецкой: на съемках телевизионных версий балетов в цикле «Звезды русского балета», в гастрольных поездках за рубежом и в спектаклях Большого театра. В 1977 году, опять же по приглашению М. Плисецкой, участвовал вместе с Т. Таякиной в IV Международном фестивале танца в Париже. За исполнение «Большого классического па» на музыку Д. Обера получает из рук С. Лифаря Премию имени В. Нижинского, вручаемую Парижской академией танца. Гастролировал, в том числе и с Плисецкой, во многих странах мира. После окончания балетмейстерского факультета ГИТИСа два года был главным балетмейстером Киевского театра оперы и балета им. Т. Шевченко. Затем последовательно исполнял обязанности главного балетмейстера Укрконцерта, Театра классического балета. По рекомендации Плисецкой 10 лет руководил «Международным балетом Очи», Япония.

Борис Ефимов, москвич. Родился зимой 1951 года. А Плисецкая весной этого года стала заслуженной артисткой Российской Федерации. Но пройдут годы, и они вместе станцуют множество раз в разных спектаклях, ибо, по мнению Майи Михайловны, Ефимов славился непревзойденным мастерством поддержек – главная обязанность мужчины-танцора. Борис Григорьевич дебютировал в партии Коралла – балет «Конек-горбунок» Родиона Щедрина. А уже потом его регулярно приглашала к себе в партнеры выдающаяся балерина. Ефимов исполнял партию Ротбарта – «Лебединое озеро»; Вакха – «Вальпургиева ночь»; Вронского – «Анна Каренина»; Юноши – «Гибель розы»; Гурова – «Дама с собачкой»; Тригорина – «Чайка»; Коррехидора – «Кармен-сюита»; Артынова – «Анюта». Никто не оставил таких задушевных воспоминаний о великой Плисецкой, как умница и благодарный человек Борис Григорьевич. Они достойны быть здесь полностью воспроизведенными: «Года через три после моего поступления в Большой я получил партию кавалера на балу в «Анне Карениной» – там их четверо, каждый делает с Анной обводку. На спектакле мое волнение переросло в страх, меня колотило, ничего с собой поделать не мог. Подхожу к Майе Михайловне, подаю руку – передо мной ее глаза, эти ресницы, свет рампы слепит, и я не могу сдвинуться с места. Делаю шаг – Майя Михайловна сходит с пуанта. Вскакивает на пальцы, я снова пытаюсь шагнуть, она опять падает на целую стопу. И больше мы с места не тронулись, так и простояли всю обводку. В антракте меня вызвали к завтруппой, он сказал мне все что надо и, как щенка – за шкирку, повел на сцену. А там Майя Михайловна. Увидела нас и на колени кинулась, по полу ползает. Говорит ему: «Петя, где-то тут в полу дырка, я в нее попала, сдвинуться не могла. Он не виноват». Но никакой ямы, я уверен, там не было. Позже она сказала мне выучить «Гибель розы»: в Большом театре должен был быть концерт и сразу – гастроли в Швеции. Я взял напрокат проектор «Украина», бобины с пленкой, днем и ночью крутил их дома, запоминал, вслушивался в музыку. Через неделю концерт – а она молчит. Ну и я не подхожу к ней, не спрашиваю ничего – как можно? Это же Плисецкая! Я и надеяться уже перестал, у нее было еще два партнера – из Новосибирска и Киева. И вдруг подходит ко мне сама: «Ну что, давай попробуем, что ли?» У нас было всего две-три репетиции, а номер 12 минут идет, все в рапиде, поддержки медленные, должны идти без швов. И вроде я себя уверенно чувствовал, и она говорила: «Не волнуйся, все в порядке». Но это же не от тебя зависит, волнение-то. Очень хорошо помню, как на концерте луч света на нас упал. Кладу руки на ее талию, и ее хитон начинает ходить ходуном – это мои руки трясутся. И ничего не могу с собой поделать: приседаю, поднимаю ее, а у меня в теле колотун. А она потом ни слова упрека. «Даму с собачкой» мы готовили к ее юбилею, к ноябрю 1985-го. На целое