Василий Лановой. Самый обворожительный офицер - Михаил Александрович Захарчук
Рассказывает Павел Полушкин:
«Меня сюда пригласили после окончания режиссерского факультета «Щуки». Пришел я без планов и амбиций на этот театр. Сначала попросили преподавать, это я умею и люблю. И с группой, которая ко мне попала, мы сделали спектакль «Сказки про слона Хортона». Это наша «Чайка» нового поколения, новый этап театра.
Мы читаем много хорошей литературы – здесь это давняя традиция. Может быть, и поэтому выпускники нашей студии учатся сегодня в театральных вузах Москвы, Петербурга, Ярославля.
Я уже не воспитывался в театре Штейна. Для меня он почти легенда. И я ее чту, как чту и всех тех, кто в минувшие десятилетия прошел через студию ЗИЛа. Многие ее выпускники побывали на наших юбилейных торжествах, связанных с 80-летием этого самобытного самодеятельного коллектива. Среди них – Татьяна Борисовна Вьюкова самый старший выпускник театра-студии. Недавно, по ее словам, она широко отметила собственное девяностопятилетие. Нашими дорогими гостями были Василий Семенович Лановой, Вера Кузьминична Васильева, Маргарита Михайловна Монахова, Вадим Александрович Сафронов, Юрий Яковлевич Румянцев. Праздник мы делали для них. И он получился. Как состоялся и довольно обстоятельный разговор вокруг театра и его прошлого.
В этом наша благодарность намоленному месту. Они, прославленные старики, тут «натоптали». А мы продолжаем и пытаемся быть на уровне. Их имена в афише вечера – не для того, чтобы хвастаться, – при чем здесь мы? Они свое дело сделали, теперь нам надо делать свое!
Конечно, всегда будут разговоры на тему: «Это уже не тот театр». Кто бы спорил, разумеется, не тот.
Когда-то Товстоногову предложили:
«Георгий Александрович, готовьте преемника».
Он ответил:
«Нет, не буду, потому что мой театр уйдет вместе со мной».
Так и театр Сергея Львовича Штейна ушел вместе с ним и его воспитанниками. Но их дух и их основные принципы, верится, остались. Именно поэтому мы не стали восстанавливать ни штейновские постановки, ни работы других известных мастеров, которые плодотворно отметились в нашем театре-студии. «Автор, время, коллектив», – эта триада Вахтангова жива и актуальна».
Закончу главку о великом педагоге Штейне воспоминанием Василия Семеновича, которым он поделился с автором этих строк еще в самую нашу первую встречу.
«Так случилось, что еще на первом курсе училища я снялся в фильме «Аттестат зрелости». Картина имела совершенно потрясающую, оглушительную популярность. О ней хвалебные рецензии написали едва ли не все газеты Советского Союза. А в журнале «Огонек» появилась статья с потрясшим меня заголовком «Рождение актера!». Всех нас, тех, кто снимался в фильме, затаскали по различным встречам. И, сам того не заметив, я стал подумывать о себе как об уже состоявшемся актере. Причем, как я понимаю, никто этого еще не заметил. Один только педагог уловил нотки моего зазнайства. И был более чем категоричен:
– Вася, – сказал, – я потрясен, совершенно потрясен!
– Что случилось, Сергей Львович?
– Видишь ли, я считал тебя умным парнем, а ты дураком оказался. Ты что, всерьез считаешь себя таким, как о тебе говорят и пишут сейчас на всех перекрестках? Господь с тобой, мой мальчик!
Это был не холодный душ! Это было холодное мордобитие. После той взбучки я ходил, как ошпаренный кипятком. Зато мудрая профилактика учителя подействовала потрясающе и очень вовремя. Она остудила меня на всю оставшуюся жизнь».
По щучьему велению
Образование – восхитительная вещь, но хорошо время от времени помнить, что вас не могут научить ничему, что следовало бы знать.
О. Уайльд
Москва, конечно, город большой. Таким он был и в тот год, когда Василий Лановой отнес документы в МГУ. Там проживало без малого пять миллионов человек. Но слухи распространялись в столице с той же скоростью, что и в обычной деревне.
Именно поэтому члены приемной комиссии, уже наслышанные о юноше, стяжавшем лавры на драматической стезе, отказали ему в приеме документов. Однако всем известно, что сладок именно запретный плод. Василий включил все свое обаяние, красноречие и добился поставленной цели, был зачислен на первый курс факультета журналистики.
С чувством исполненного долга он вместе с Володей Земляникиным отправился отдыхать в Керчь. Недельку-другую ребята беззаботно купались в море, грелись на солнышке. И вдруг на имя Ланового пришла длинная, как письмо запорожцев турецкому султану, телеграмма, содержание которой повергло друзей в неописуемый восторг. Их обоих срочно вызывали на киностудию «Мосфильм» для участия в пробах к фильму «Аттестат зрелости».
Ликование первым прервал Василий. До него вдруг дошел весь чудовищный трагизм ситуации, в которой он оказался по собственной глупости. Ведь Лановой перед поездкой на юг остригся под ноль из-за пари, проигранного Земляникину. Ну и как ему теперь прикажете пробоваться с такой лысой, как бильярдный шар, башкой?!
«Эх, была не была, – сказал Вася другу. – Поехали!»
Режиссера Татьяну Лукашевич чуть не хватил кондратий, когда она увидела длинного лысого дылду с оттопыренными ушами.
«И что же мне прикажете тут снимать? – придя в себя, задалась она риторическим вопросом. – А ведь Сергей Львович утверждал, что его ученик – красавец. Пока что я вижу только уши, да и то некрасивые».
Татьяна Николаевна позвонила Штейну и, не скрывая раздражения, описала кандидата на главную роль, рекомендованного им. При этом она тщательно избегала нецензурных выражений.
Руководитель студии был озадачен, но не растерялся. Он посоветовал режиссеру для начала напялить на Васю хотя бы кепку или какой-нибудь паричок. Лукашевич сделала это и была приятно удивлена. Именно таким она и представляла себе главного героя Валентина Листовского.
Лановой был утвержден на эту роль после первой же пробы вместо Владимира Сошальского. Тот был старше Василия на целых пять лет, и на пленке эта приличная разница в возрасте становилась слишком уж хорошо заметна. Заодно на эпизодическую роль был взят и Володя Земляникин.
Съемки фильма начались в середине сентября, а учебный год в МГУ стартовал раньше. Лановому ничего не оставалось, как понурить лысую голову и отправиться в деканат за первой в своей жизни «увольнительной».
Пожилой декан мельком взглянул на его личное дело, пригласил сесть и заявил:
– Мы же вас предупреждали Василий э… Семенович, что зря вы сели в чужие сани. Учебный год еще не успел как следует начаться, а вы уже отлыниваете. Мой вам добрый совет: забирайте сейчас у меня свое личное дело и несите туда, откуда взяли. И дай бог, чтобы вас в «Щуке» приняли.
