Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр
Алиенора, несомненно, оказывала просвещенное влияние на культурную жизнь при дворе. Однако до недавнего времени историки преувеличивали ее роль как покровительницы литераторов. Свидетельства, что Алиенора заказывала какие-либо труды, отсутствуют, хотя несколько писателей и поэтов адресовали ей свои произведения. Среди них был нормандец Роберт Вас, уроженец острова Джерси, который около 1155 года написал «Роман о Бруте», почерпнув материал из «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского. Вас посвятил свой роман «благородной Алиеноре, королеве верховного короля Генриха, щедрой, милосердной, мудрой и добродетельной». Генриху II, который покровительствовал более широкому кругу литераторов, чем Алиенора, также нравились творения Васа. Король назначил поэта придворным чтецом, ответственным за чтение докладов. В 1160 году Генрих II повелел Васу написать рифмованную историю герцогов Нормандии под названием «Роман о Роллоне». Роллон был первым герцогом Нормандии и прямым предком Вильгельма Завоевателя. Рассказы о героических деяниях предков были частью литературных традиций, в которых воспитывались Генрих и Алиенора.
Другие произведения, посвященные королеве Алиеноре, включали рыцарские романы об Эдипе и Энее. В письме Пьера де Блуа говорится, что королеве нравились постановки мистерий и мираклей. Он поздравлял своего брата, аббата Гийома де Блуа, с успехом его трагедии «Флора и Марк», которую сыграли для королевы то ли в Вестминстере, то ли в Винчестере. Между 1163 и 1170 годом анонимная монахиня из Баркинга посвятила Генриху и Алиеноре Житие святого Эдуарда Исповедника, короля Англии.
С момента появления примерно в 1135 году книги Гальфрида Монмутского «История королей Британии» легенды о короле Артуре быстро завоевали в Англии популярность. Генрих изучал их в детстве, в то время как Алиенора, возможно, знала стихотворение Бернара де Вентадура, в котором он сравнивал свои чувства к прекрасной даме с трагической любовью Тристана и Изольды. Несколько историков высказывали предположение, что Алиенора вдохновила Васа на создание отрицательного образа Гвиневры. Когда поэт Лайамон около 1300 года написал свою версию «Брута», взяв за основу оригинал Васа, он изобразил Гвиневру порочной женщиной. Возможно, его тоже вдохновила Алиенора. Видимо, когда после смерти королевы ее репутация пострадала, пострадала и репутация вымышленной героини, с которой Алиенору соотносили.
Не позднее 1173 года поэт Томас написал роман о Тристане и Изольде, вероятно посвятив его королю и королеве. На иллюстрациях рукописи из собрания Национальной библиотеки Франции изображены Генрих и Алиенора, внимающие поэту, который декламирует историю Ланселота дю Лака.
Возможно, в 1170-х годах двор Алиеноры в Пуатье привлекал знатоков легенд об Артуре, хотя свидетельств этому мало, однако выданные замуж дочери Алиеноры и Генриха, несомненно, познакомили с этими легендами дворы Германии, Кастилии и Сицилии. Поэтесса Мария, которая провела бо́льшую часть своей жизни при английском дворе, написала пять повествовательных поэм в жанре ле о короле Артуре, Тристане и Изольде. Дочь Алиеноры и Людовика VII, Мария, графиня Шампани, покровительствовала Кретьену де Труа, написавшему по меньшей мере пять стихотворений, основанных на легендах об Артуре. Кретьен де Труа был первым, кто указал местом действия Камелот и рассказал о злосчастной любви Ланселота и Гвиневры.
За несколько десятилетий образ короля Артура вобрал и воплотил идеалы рыцарства и королевской власти. События его жизни воспринимались как факты истории, а писатели и поэты безудержно их приукрашивали. К 1170-м годам, во многом благодаря интересу со стороны королевской семьи, легенды об Артуре стали чрезвычайно популярны во всем христианском мире. Их рыцарская этика отражала аристократические ценности эпохи. Из-за множественных слухов о том, что Артур еще жив и ожидает на острове Авалон возвращения своего королевства, Генрих II инициировал поиски могилы мифического короля в аббатстве Гластонбери, которое, по мнению многих, являлось Авалоном, куда привезли смертельно раненного Артура. В 1191 году на глубине шестнадцати футов обнаружили кости предположительно Артура и Гвиневры, а также свинцовый крест с надписью: «Здесь, на острове Авалон, покоится Артур, знаменитый король». Вероятно, это была искусная подделка. Аббатство пострадало в пожаре 1184 года, паломники перестали его посещать, и доходы обители иссякли. Чудесное обнаружение останков пришлось очень кстати. Кости, подлинные или нет, были торжественно перезахоронены в часовне Пресвятой Богородицы, которая пережила пожар, как и останки Артура с Гвиневрой.
Вальтер Мап ворчал, что, хотя Генрих II любил ученость и покровительствовал просвещенным мужам, музы при его дворе процветали менее пышно, чем при любом другом. Возможно, двор английского короля являлся средоточием культуры, однако он не привлекал тех, кто привык к роскоши, поскольку представлял собой улей, где кипела бурная деятельность, окружавшая беспокойную особу короля. Согласно традициям Средневековья, королевский двор редко оставался на одном месте в течение долгого срока. Частые переезды были обусловлены интересами государства, необходимостью поиска хороших охотничьих угодий для короля, а также нуждами санитарии, поскольку в XII веке развитие канализации предполагало только наличие примитивных уборных и ночных горшков. Когда в доме на какое-то время размещались 250 человек, вонь становилась невыносимой, особенно летом.
Генрих «вечно находился в разъездах, преодолевая огромные расстояния, и в этом отношении был предельно беспощаден к своим домочадцам»71. Странствующий двор представлял собой беспорядочную процессию из верховых лошадей, фургонов, багажных повозок и вьючных животных, включая волов с поклажей. Королева и ее дамы ехали либо верхом, либо в ярко раскрашенных безрессорных бочкообразных фургонах с кожаной крышей.
Только по большим религиозным праздникам двор становился местом пышных торжеств. Генрих сознавал политическую важность королевского церемониала и, хотя не слишком ценил изысканную одежду, роскошь и личный комфорт, покупал богатые меха, шелковые одеяния, дорогую утварь и драгоценности для особо торжественных случаев.
Иоанн Солсберийский сравнивал двор Генриха с древним Вавилоном. Особенно резко он осуждал женоподобные одежды знати и кавалеров, пристально следивших за модой, а также введенную Алиенорой новейшую полифоническую музыку, которая, по его мнению, поощряла все виды распутства. Он язвительно отзывался о прихлебателях, полагавших, что с помощью низкопоклонства и заискивания они смогут добиться благосклонности и продвижения по службе.
Еда, подаваемая при дворе, была отвратительна, как и вино. Пьер де Блуа записал: «Я видел, как перед высокопоставленными особами поставили вино – такое густое, что, чтобы его проглотить, требовалось закрыть глаза, стиснуть зубы и скорее цедить, нежели пить, морщась от ужаса. Двору требуется много мяса, поэтому он закупает скотину, не глядя на то, болело животное или было здорово. Мясо продается независимо от того, свежее оно или нет, а рыба четырехдневной давности не стоит дешевле, даже если она протухла и дурно пахнет». Никто не принимал никаких мер, чтобы наладить поставки свежей провизии, потому что король не придавал значения еде.
