Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр
Еще до начала путешествия Эдуард «приказал в каждом месте, где стояли ее похоронные дроги, водрузить в память о ней крест тончайшей работы, чтобы прохожие могли помолиться за ее душу»556. В указе отразилось желание короля ускорить вознесение возлюбленной Элеоноры на небеса и его решимость увековечить легенду о ней в идеализированных изображениях. Вечером на каждой остановке канцлер и другие лорды отмечали подходящее место для креста. 15 декабря в различных церквях по всей стране, в том числе в церкви Серых монахов в лондонском Ньюгейте, отслужили мессы за упокой души Элеоноры.
Эдуард покинул процессию в Сент-Олбансе или аббатстве Уолтем и поехал вперед, в Лондон. Когда кортеж приблизился к столице, делегация горожан, одетых в черные плащи с капюшонами, вышла навстречу и сопроводила процессию в Сити. 14 декабря гроб наконец доставили в Лондон через Чипсайд, где его «ожидал король вместе с первыми вельможами и прелатами королевства»557. В ту ночь гроб покоился в приорате Святой Троицы в Олгейте, а затем в течение нескольких дней находился во францисканском монастыре в Ньюгейте и доминиканском монастыре в Блэкфрайарзе, прежде чем его перевезли в Вестминстерское аббатство, минуя Чаринг.
Торжественные похороны Элеоноры состоялись 17 декабря «с должным уважением и почестями»558. Церемонией руководил Оливер Саттон, епископ Линкольнский, поскольку архиепископ Пэкхэм и аббат Вестминстера поссорились и не разговаривали друг с другом. «Никогда еще в наше время женщину не хоронили с таким великолепием», – писал автор «Барнуэллской хроники». Элеонора сошла в могилу в королевском облачении, дополненном короной и скипетром – или их медно-позолоченными копиями, какие обнаружили в гробнице Эдуарда I в 1774 году; ее лоб и грудь были усыпаны лепестками сусального золота. В гроб положили документ, вероятно индульгенцию, выданную ее доминиканским капелланом для отпущения грехов, а на могилу поставили покаянную свечу.
Великолепную усыпальницу Элеоноры разместили в изножье надгробия Генриха III. Работы над ней начались за неделю до Рождества, но завершились только через три года. Она выполнена из серого пурбекского мрамора и представляет собой самый ранний из сохранившихся королевских геральдических саркофагов Англии с двумя рядами щитов на каждой стороне: в нижнем ряду изображены башни Кастилии, пурпурные львы Леона и полосы Понтье. Возможно, его заказала сама Элеонора, учитывая ее интерес к геральдике. Пол вокруг усыпальницы выложили новыми плитками с изображением Элеоноры и наиболее почитаемых королевой святых – Эдуарда и Томаса.
В 1291 году Эдуард разрешил похоронить внутренности королевы под алтарем капеллы Богоматери в восточном конце Ангельского хора в Линкольнском соборе. В 1293 году в капелле установили саркофаг из пурбекского мрамора. Король хотел водрузить одинаковые коронованные эффигии Элеоноры на обоих надгробиях и поручил Уильяму Торелу, лондонскому ювелиру, изготовить два металлических изображения, подобные тем, что можно увидеть на французских королевских гробницах в аббатстве Святого Дионисия. Мастеру приказали создать такое же изображение Генриха III. Король заплатил Торелу тысячу семьсот фунтов стерлингов (£1 миллион 250 тысяч) за три изображения и надгробную сень.
В начале 1291 года Торел открыл мастерскую во внутреннем дворе Вестминстерского аббатства. На изготовление фигур в натуральную величину с использованием передовой технологии литья по выплавляемым моделям под названием «потерянный воск» (cire perdue) ушло два года. Статуя для собора в Линкольне была отлита из позолоченной меди. Зарисовка Уильяма Дагдейла, жившего в XVII веке, показывает, что она была почти идентична эффигии в Вестминстере. Гробницу в Линкольне вместе с эффигией разрушили в 1644 году в ходе гражданской войны; в 1891 году ее заменили точной копией из камня и позолоченной бронзы.
Торел выполнил эффигию для Вестминстера по высочайшему стандарту, отлив из бронзы и позолотив четырьмястами семьюдесятью шестью золотыми флоринами Республики Лукка. Ее украшали кабошоны из эмали, от которых остались только гнезда. Также утрачены ожерелье с шеи королевы и скипетр, находившийся у Элеоноры в руке. Другой рукой она придерживала шнуровку мантии по подобию французских королевских эффигий. Считается, что Торел создал статую, взяв за основу печать Элеоноры. Возможно, она изображает королеву в день коронации, с распущенными волосами, убранными под корону, облаченную в простые ниспадающие одежды, со скипетром в руке. Это идеализированный образ, а не портрет сорокадевятилетней женщины, родившей восемнадцать детей. Эффигию установили на могиле Элеоноры до весны 1293 года, поместив на позолоченное ложе, украшенное замками и львами Кастилии и Англии.
Над могилой соорудили роскошную деревянную сень в виде табернакля. В XV веке его заменили на простой дубовый навес в стиле вертикальной готики. Художник Уолтер из Дарема нарисовал серию панно для навеса и основания гробницы, от которых ныне остались только следы. У ног королевы до сих пор можно увидеть картину, изображающую сэра Отто де Грандисона, ее защитника, преклонившего колени перед Богородицей и Младенцем. Надгробие в Вестминстере украшала латинская эпитафия, в переводе гласившая: «Здесь покоится Элеонора, некогда королева Англии, жена короля Эдуарда, сына короля Генриха, и дочь короля Испании [так в оригинале] и графини Понтье, над чьей душой Господь в Своей милости сжалился. Аминь». Со стороны крытой аркады гробницу в 1293–1294 годах огородили железной решеткой работы Томаса из Лейтона, чтобы защитить от любителей легкой наживы.
24 декабря 1290 года Эдуард покинул Вестминстер и удалился в аббатство Эшридж в графстве Хартфордшир, основанное Эдмундом, эрлом Корнуоллским, для хранения драгоценной реликвии, которая, как полагают, являлась Кровью Христа. Обосновавшись в доме собрания каноников, он оплакивал королеву. «Он лишился утешения, с тех пор как она ушла. Он думал о печальных вещах и отяжелел, как свинец, потому что его одолела скорбь, когда умерла Элеонора»559. «До конца своих дней он оплакивал ее и возносил непрестанные молитвы за нее нашему милостивому Господу Иисусу»560. В письме Иву, аббату Клюни, от 4 января 1291 года Эдуард просил помолиться за душу Элеоноры: «Нечестивость смерти, которая не щадит никого, наполнила наше сердце неистовой скорбью и обратила [напевы] арфы нашего дома в траурный плач. За нашу светлой памяти королеву, которой мы при жизни очень дорожили и которую не перестаем любить после смерти, беспрестанно молились». Король отправил сэра Отто де Грандисона на Святую землю, чтобы вознести молитвы за Элеонору. Сэр Отто перенес ужасное путешествие, продлившееся пять лет.
Душеприказчики оплатили надгробия королевы из ее собственных средств, которые также послужили источником финансирования при возведении для так называемых крестов Элеоноры – новшества, какого прежде не видели в Англии. К работам приступили в начале 1291 года. Казначейские счета за этот период сохранились, так что процесс хорошо задокументирован.
Всего было создано двенадцать разных монументов, увенчанных распятием, поэтому их называли крестами. Они
