Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

Эдуард заседал в парламенте до его закрытия 13 ноября. Когда они с Элеонорой выехали из Клипстоуна в Линкольн, то добрались только до Лакстона, в одиннадцати милях к востоку, где королеве пришлось провести четыре дня. 14 ноября лорда Эдуарда и Елизавету отправили на юг, в Лэнгли, в соответствии с пожеланиями королевы Алиеноры. Это позволяет предположить, что состояние Элеоноры не выглядело критическим и что Эдуард все еще планировал выступить на север. Иоанна Акрская также выехала на юг, в сторону Лондона.

Когда Элеонора смогла продолжить путь, королевский кортеж проехал семь миль до Марнгема, где сделал двухдневную остановку. 20 ноября король и королева прибыли в маленькую деревушку Харби в графстве Линкольншир, где Элеонору «поразила тяжелая болезнь»552, не позволив следовать дальше. Ее недуг описывали как «слабый жар»553, осеннюю, или двойную четырехдневную, лихорадку – разновидность малярии, изводившей Элеонору на протяжении трех лет. Без лечения болезнь дает рецидивы, хотя и менее тяжелые. У пациента, как правило, вырабатывается иммунитет, который беременность может свести на нет, а Элеонора недавно перенесла роды. Как известно, малярия бывает смертельно опасной. На сегодняшний день при отсутствии лечения от нее умирает около полумиллиона человек в год. В случае с Элеонорой утверждалось, что легкая лихорадка стала началом ее угасания.

Сэр Ричард де Уэстон, рыцарь королевского двора, предоставил в распоряжение Элеоноры свой дом в поместье Харби. Он стоял к западу от церкви Всех Святых, но сейчас от здания ничего не осталось, кроме поросших травою плит и небольшого участка рва, вероятно окружавшего и дом, и церковь.

Элеонора осталась в Харби с дочерьми Элеонор, Иоанной и Маргаритой, проводя время за ткачеством, используя инструменты, приобретенные в Эйлшеме в графстве Норфолк «для нужд королевы». За больной королевой, очевидно, ухаживали две служанки, которым Элеонора выделила солидное наследство в завещании. С ней остались Уильям, портной, и повар ее дочери, который делал все возможное, чтобы восстановить угасающий аппетит королевы. Оба они получили наследство. Элеонора завещала дочери Елизавете корону, украшенную рубинами, изумрудами и жемчугом. Она также упомянула в завещании многие религиозные дома, Оксфордский университет и бедных ученых.

Элеонора собиралась основать общину доминиканских монахинь в королевском поместье Лэнгли, но так и не осуществила свое намерение. Помимо этого, она хотела учредить еще одну общину в Дартфорде в графстве Кент, но эта задача пала на плечи ее сына, Эдуарда II. Элеонора оставила наследство королевскому аббатству Вейл, однако Эдуард I ясно дал понять, что по необъяснимым причинам не благоволит этой обители, и выполнить просьбу матери пришлось Эдуарду II.

23 ноября слуги Элеоноры приобрели для нее в Линкольне пергамент, чтобы она могла писать письма. Согласно отчетам Гардеробного ведомства, королева «в то время была немощна». На следующий день для Элеоноры купили четыре больничных судна, чтобы она могла не вставать с постели при необходимости справить нужду.

К королеве вызвали священников, в том числе Уильяма де Кельма, приходского священника в Харби. Соотечественник Элеоноры, Гарсия де Испания, принес для нее распятие. Уверенная, что вскоре предстанет перед Божьим судом, она испытывала угрызения совести за свои проступки. «После того как она с благоговением приняла предсмертное причастие, она искренне взмолилась к своему господину королю, который прислушивался к ее просьбам, о том, чтобы все несправедливо отнятое ею или ее исполнителями было возвращено, а все убытки возмещены»554. Как уже говорилось, совет действительно обнаружил следы злоупотреблений и восполнил нанесенный ущерб.

28 ноября из Харби поступил новый заказ на лекарства. До этого дня Эдуард неутомимо занимался государственными делами, издав множество судебных приказов. Затем он резко прекратил политическую деятельность, потому что Элеонора скончалась в промежутке между шестью часами вечера и полуночью того же дня. Король вместе с Оливером Саттоном, епископом Линкольна, и Уильямом де Кельмом, отвечавшими за духовное утешение, присутствовали при ее смерти.

Должно быть, Эдуарду казалось невероятным потерять любимого человека, с которым он прожил тридцать шесть лет. Супруги расставались очень редко. Элеонора была «невыразимо дорога ему», и без нее «он отяжелел, как свинец», погрузившись в глубокую скорбь. В течение пяти дней король не занимался делами. Вечером в день смерти королевы он написал Джону Романусу, архиепископу Йоркскому, и попросил обратиться к верующим с увещеванием помолиться за упокой души королевы Элеоноры, «нашей жены с детских лет». Архиепископ даровал сорокадневную индульгенцию тем, кто откликнулся на призыв к молитве. На Йоркском соборе зазвонили колокола, разнося печальную весть, и начался траур. Ни одна английская королева прежде не удостаивалась таких пышных похорон. Им суждено было стать символом национального единства и свидетельством королевской власти и величия.

Тело Элеоноры доставили в гильбертинский приорат Святой Екатерины в Линкольне, где монахини его забальзамировали. Удалив сердце и внутренности и набив полости восемью галлонами ячменя и фунтом благовоний, они завернули труп в шесть локтей льняной ткани и уложили в гроб, наполненный благовониями. Деревянную эффигию королевы в парадных одеждах, короне и со скипетром в руках – самое раннее из надгробных изображений подобного рода, обнаруженных в Англии, – поместили на дроги, запряженные лошадьми. Гроб доставили в Линкольнский собор, где в ожидании распоряжений короля хранились внутренности. Тогда было принято хоронить сердца и внутренности в разных гробницах, хотя в 1299 году папа римский осудил эту практику, и в XIV веке она вышла из употребления в Англии.

Тело Элеоноры пролежало в Линкольне до 4 декабря, когда похоронный кортеж отправился в долгое путешествие на юг, в Вестминстерское аббатство, где, руководствуясь волей покойной супруги, Эдуард распорядился похоронить королеву рядом с усыпальницей святого Эдуарда Исповедника. «В безмерном горе»555 он следовал за гробом до самого Сент-Олбанса, держась на расстоянии девяти миль. Кортеж следовал не по обычному маршруту на юг через Хантингдон, Ройстон и Чезент, а через более густонаселенные районы, что позволило сопровождавшим кортеж останавливаться на ночлег в крупных религиозных домах, где тело Элеоноры пребывало в торжественной обстановке, пока читались молитвы за упокой ее души. Это дало возможность большему количеству людей увидеть процессию и засвидетельствовать почтение усопшей королеве.

Весьма вероятно, что в Грантеме скорбящие сделали передышку на постоялом дворе рыцарей-тамплиеров (ныне гостиница «Эйнджел энд Ройял»), который находился рядом с церковью Святого Вульфрама, где покоилось тело королевы, или же в приорате Серых братьев. Затем процессия отправилась дальше, возможно с остановками в доме Черных монахов в Стэмфорде, королевском поместье Геддингтон, аббатстве Делапре в Хардингстоуне, Стоуни-Стратфорде, аббатстве Уоберн, приорате Данстейбл, аббатстве Святого