Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб

«Нью-Йорк – жесткий, циничный, беспощадный город, – предупреждал новоприбывших главный редактор журнала “Нэйшн” Эрнест Грюнинг. – “Каждый за себя и к черту неудачников” – вот и вся его философия». «Нехороший город, если только не оседлать его»[10], – вторил Грюнингу Фрэнсис Скотт Фицджеральд в 1920 году в своем первом романе «По эту сторону рая». Чтобы выжить в Нью-Йорке, Бэрри – которому в декабре стукнуло двадцать три – придется стать столь же жестким, циничным и беспощадным. Он его непременно оседлает. И ради этого готов пойти воровать.

* * *

Бэрри взвесил все варианты – будто на ярмарке уголовных вакансий. «Медвежатник»? Благодаря своему ментору Лоуэллу Джеку он, конечно, умел обращаться со взрывчаткой, но вскрывать с ее помощью сейфы ему не доводилось. Налетчик на банки? Понадобятся сообщники, а он предпочитал работать в одиночку. Гоп-стопник? Приставать к людям на улице, нападать на них, угрожать ни в чем не повинным прохожим пистолетом – у него не было вкуса к подобным занятиям, они ему представлялись делом «малоприбыльным и в некотором роде постыдным». Домушник? А вот это, пожалуй, то, что надо! В свое время, еще подростком, он тщательно спланировал первую кражу. Он знал, как пробраться в дом и затем выбраться, не просто не вступив в борьбу с его обитателями, а даже не встретив их по пути. И красть надо что-то по-настоящему дорогое, ради чего можно рискнуть свободой. Драгоценности.

«Мне претила мысль о насилии», – позднее объяснял он. А похититель драгоценностей «может быть джентльменом, для него главное – хитрость и воображение». Даже само понятие «работник второго этажа», как стали в 1912 году – после выхода одноименной пьесы Эптона Синклера – называть ночных воров, «влезающих в окно второго этажа через козырек крыльца или запасной выход», звучало элегантно. Бэрри считал этот вид преступлений «аккуратным и почти спортивным». При должной осторожности и детальной подготовке можно забрать все кольца, ожерелья, булавки и браслеты задолго до того, как хозяева поймут, что их обокрали, а когда поймут – его уже давно и след простыл. «Если на свете вообще бывает преступление без жертв, – рассуждал Бэрри, – то это почти оно». «Когда у вас есть драгоценности, – полагал он, – значит, вы достаточно богаты, чтобы не думать о том, где раздобыть еду». К тому же все эти сокровища наверняка застрахованы.

Идеальный способ для «любого человека с мозгами» – как он сформулирует позднее – «сорвать куш».

* * *

В один прекрасный январский день 1920 года Бэрри дошел до гарлемской станции «125-я улица» и сел в идущий на север поезд. Он направлялся в Йонкерс, процветающий город на Гудзоне в округе Уэстчестер, милях в десяти от Манхэттена, с населением около 100 тысяч человек. Все утро он бродил по фешенебельным окраинам, беря на заметку крупные дома с просторными участками.

«Я выбрал дом, по которому сразу видно, что там живут небедные люди», – вспоминал он. Дом стоял на некотором отдалении от улицы, а через переднее крыльцо несложно было забраться на второй этаж.

Бэрри вернулся на Манхэттен, купил пару шелковых перчаток и фонарик. Возвращаясь в Йонкерс вечерним поездом, он прокручивал в голове предстоящую задачу. Когда он подкрался к дому, уже совсем стемнело, и в окно он увидел с полдюжины человек за обеденным столом. По столбику крыльца он вскарабкался на козырек и попробовал окно, которое оказалось незапертым. Нырнув внутрь, он, как и предполагал, оказался в хозяйской спальне. Сначала Бэрри обшарил бюро, потом открыл верхний ящик ночного столика, где обнаружилась шкатулка с серьгами, кулонами и браслетами. В другом ящике лежали запонки и булавки для галстука с драгоценными камнями. Бэрри распихал украшения по карманам пальто и через окно вылез наружу. По его подсчетам, в доме он пробыл не более трех минут.

«Я уже тогда понял, что главная фишка – работать быстро, сразу искать самое ценное и незамедлительно сваливать».

Дома он вынул каждый камень из оправы. Камешки сами по себе отследить невозможно, но золотые и платиновые оправы весьма приметны и легко узнаваемы. Их он выбросил в Гудзон.

Теперь предстояло найти скупщика, который не станет задавать лишних вопросов, откуда камешки и почему их продают. Заместитель комиссара нью-йоркской полиции всего пару недель назад разослал по ювелирным лавкам и ломбардам информационный листок с просьбой внимательно следить, не доберутся ли до их прилавков недавно украденные драгоценности. Если скупщик окажется сознательным, первая ювелирная (во всех отношениях) кража Бэрри станет последней.

Часть района Бауэри в районе Канал-стрит служила центром нью-йоркской торговли драгоценными камнями. «Самая причудливая в мире ювелирная биржа, – написал один репортер, заглянувший сюда весной 1920 года, – тут всё в движении, жужжащий улей». Продавцы с покупателями – в крошечных магазинах-офисах, но их споры о цене слышны даже на тротуаре. Другой журналист, Уилл Б. Джонстон из нью-йоркской газеты «Ивнинг Уорлд», уподобил здешнюю оживленную торговлю с мини-Уолл-стрит. «Но только тут спекулируют» не акциями и облигациями, «а драгоценностями». Бэрри требовался скупщик, который рискнет нагреть руки на его трофеях.

Он подошел к стойке позади одного из магазинчиков на Канал-стрит, протянул бриллиант поменьше и попросил оценить. Продавец определил ценность камня в 350 долларов. Бэрри наплел ему байку, будто бы камешек оставил ему друг в залог за деньги, взятые взаймы. А поскольку тот друг так и не вернул долг, Бэрри решил залог продать. Продавец предложил ему 125 долларов, и они ударили по рукам.

– Будет еще что-нибудь, – крикнул продавец вслед выходящему Бэрри, – добро пожаловать!

Проблема со скупщиком решена. Еще за несколько ходок в тот магазинчик Бэрри продал весь свой улов, выручив две с половиной тысячи – больше, чем школьный учитель в Нью-Йорке зарабатывает за год или вустерский фабричный работяга – за два. Всего пара минут работы – и такое баснословное вознаграждение, тридцать две тысячи триста долларов в сегодняшних ценах. Теперь Бэрри знал, что делать, когда нужны деньги.

«Бывало, что совесть давала о себе знать, – однажды сознается он, – но после того раза она меня больше не тревожила».

* * *

Той осенью в Йонкерсе произошло еще с полдюжины подобных краж. «Таинственный вор знай себе ворует, – писала “Йонкерс Стэйтсмен” в ноябре, – а полиция знай себе его ищет». Среди жертв оказался бывший мэр. Один ушлый страховой агент придумал, как подзаработать, – он предлагал хозяевам домов полисы для защиты их драгоценностей в разгар эпидемии