Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева
– Ты же через Устинова настоял на своем двигателе для Р-9, а сейчас срываешь лунную программу! Н1 – это возможность облета Луны и высадки людей с оборудованием на ее поверхность!
– Две параллельные лунные программы, твоя и Челомея, приведут только к тотальному проигрышу, неужели ты этого не понимаешь?
– Луной я занимался сразу.
– И что? Твое начало ничего не доказывает. Челомей взялся круто.
– Вы все сбежали к Челомею! Весь мой Совет теперь у него! И это местничество, эта феодальная раздробленность отбросит нас всех назад!
– Бармин первый отказался работать для твоей Н1.
– Уже согласился! И Пилюгин проснулся: просит доверить ему систему управления, когда наша автоматика уже на подходе… Есть, Валентин, интересы государства!
– Интересами государства, Сергей Павлович, пусть занимаются те, на кого возложена служебная ответственность! А ты – своим металлом! Без двигателя и автоматики ракета всего лишь футляр, труба!
– Интересы государства – мои личные!
– Не мните себя Хрущевым, Сергей Павлович!
Глаза Королева сверкнули яростным огнем.
– Кто еще кем себя мнит! Это ведь вы, Валентин Петрович, вечно носитесь со своей гордыней! И в то же самое время поступаете низко – выносите сор из избы прямо в ЦК и Политбюро! Я даже на своих советах такого себе не позволяю! И пусть я дилетант, как вы, Валентин Петрович, выразились, но в трубах моих космических кораблей будут стоять двигатели, более безопасные для Земли, ее природы и людей!
– С Валентином все, финита ля комедия, – сказал Королев Нине Ивановне вечером, – обойдемся без него. – Помолчал. Посмотрел отрешенно, точно заглянул через себя в будущее. – И знаешь, что обидно, я на все сто уверен: он вернется к нашему кислороду.
* * *
Вслед за Быковским и Терешковой полетели сразу трое: К.П. Феоктистов, В.М. Комаров, Б.Б. Егоров.
Подготовка была сложной: «Восток» срочно переделывали в «Восход» – нужно было вместить в небольшую кабину троих, ради этого отказались от скафандров, перепроверяли надежность герметизации, разработали две системы ориентации, удвоили тормозную систему, неоднократно проверяли двигатели, занимались вопросом «мягкой посадки». На «Восходе» не предусмотрено было катапультирование космонавтов и парашютный спуск, они должны были спуститься прямо на корабле.
При стендовых испытаниях взорвался двигатель для третьей ступени, который в ОКБ-1 прозвали «Косбергом». Королев очень симпатизировал и доверял конструктору, крохотному и подвижному, как юла, шутил: «Хорошо кует Семен Ариевич!» – помнил, что отец Косберга был кузнецом. Доложил начальству, что причина взрыва – стенд.
Королевы Сергей Павлович и Нина Ивановна. (Снимок сделан перед поездкой в Чехословакию). 1964 год
[Музей космонавтики]
– Как-то все у вас не через голову! – резко ответил Мрыкин.
– Если этот чинуша снова повышает голос, – сказал Королев Мишину, – значит, дела наши жреческие неладны. Слышал про Глушко?
До Королева уже доползли слухи, что началась настоящая война с его сверхтяжелым носителем Н1. Противников возглавлял Глушко, решивший убедить ЦК, что для Н1 не годится ни кислород, ни водород, а вся лунная программа Королева грозит провалом и финансовыми потерями: один из главных вроде как его письмо в ЦК подписал. В это невозможно было поверить! Неужели предали?! Ты, Валентин, Костикова клеймил, мысленно обращался к Глушко Королев, а сейчас сам… Нет, это ложь, интриги. Не верю!
– Не верю, что Глушко пишет против меня в ЦК. Он из высокомерия не снизойдет до жалоб.
– Славу твою выдержать немногие могут, – мудро заметил Мишин. – Вон Ребров из «Красной звезды» недавно принес пачку писем, и все адресованы Главному конструктору. Писем тысячи. Разве могут наши соперники такое пережить?
– Успех ведь не лично мой, должны понимать. В его основе поток общей энергии всего нашего коллектива. Сам знаешь, только в случае, если облюбованная идея становится многоголосым хором, где каждый звучащий голос – проблема, идея становится живым «железом».
– Для многих нет слова «наше». Сплоченность Совета главных – где? Пшик! Небось Челомей переманивает всех большим рублем или, еще вероятнее, использует Сергея Хрущева как наживку.
– Горечь берет меня за горло, Вася!
В феврале 1964 года Королев попал в больницу с приступом холецистита. Вернувшись из клиники, сразу улетел в Тюратам.
Сергей Павлович пишет Нине Ивановне (Л – это лунники, В2 – АМС, отправленная к Венере):
«Дела наши печальные и весьма! Две неудачи одна за другой (сперва Л.1, а потом В.2), и в обоих случаях все же большой недосмотр, ошибки…
Правда, как говорится, мы все умные “после”, и, м. б., не все и не всегда можно было предугадать и оценить раньше. Но это не меняет в общем и целом итогов и, следовательно, нашего общего современного уровня. Плохо, как никогда!
…Мы здесь все, конечно, и все время весьма плотно работаем, а главное, нет морального отдыха или даже покоя, все в голове одни и те же мысли, все собрано к одной цели. Будем через пару дней пробовать снова свои силы в борьбе с великими тайнами всемогущей Природы. Что ждет нас?»
Летом Королевы съездили в Чехословакию. После проработки по поводу очередной неудачи Хрущев выпустил «закрытого конструктора» на отдых: не без практической пользы, намечал сотрудничество социалистических стран по линии ракетостроения.
В том же году, 1 октября, операцию по удалению желчного пузыря перенесла Нина Ивановна. Сергей Павлович прилетал с космодрома на один день, чтобы поддержать жену, а 2 октября улетел обратно в Тюратам.
* * *
– Мальчишка! Трус! Наглец! – Главного трясло от гневной ярости. Казалось, он сам вот-вот взлетит, как ракета-носитель. – Мне не сказал! Уходи! С глаз долой! Чтобы я тебя никогда больше не видел! Отправляйся домой по шпалам!
Оказывается, отвечавший за систему готовности «Восхода» о небольшой неполадке в одной из систем лично Королеву не сообщил!
12 октября 1964 года в 10 часов 30 секунд мечта Феоктистова сбылась: «Восход» благополучно стартовал.
Чтобы этот полет состоялся, Королеву и Келдышу пришлось выдержать борьбу с министром обороны Малиновским, и главнокомандующим ВВС Вершининым – противниками отправки в космос штатских: инженера Феоктистова и врача Егорова.
В ОКБ не было человека, который знал бы космический корабль лучше Феоктистова, говорил космонавт Алексей Леонов. И Феоктистов, возвратившись с орбиты, дал ценнейшую информацию, учтенную впоследствии при модернизации корабля.
Леонид Ильич Брежнев. 1947 год
Это была следующая ступень по реализации Королевым замыслов Циолковского. Еще на конференции по исследованию стратосферы в Ленинграде в 1942 году Сергей
