В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

управленческого персонала на местах, но потом вспомнил, что видел раньше, во многих отношениях было еще хуже. Черномырдин – крепкий, твердо стоящий на земле руководитель, хорошо знающий тех, с кем он имеет дело (итальянцы сказали бы: знает своих овец), и прекрасно умеющий с ними обращаться. Они ему платят обожанием, хотя те немногие, условно скажем, интеллектуалы, что есть у него в правительстве, премьером не слишком довольны. Он хозяйственник, но с амбициями, не раз говорил: если не мы, то кто вытащит Россию из этой ямы? К нему бы грамотного политэкономиста, был бы очень неплохой тандем. Но окружение Черномырдина, да и он сам называют Егора Тимуровича интеллигентом в качестве отрицательной характеристики. (Возможно, Виктор Степанович копировал Ленина, в свое время беспощадно отмежевавшегося от интеллигенции.)

Интересный разговор состоялся в ходе поездки с Леонидом Борисовичем Гуревичем, одним из основателей Демократической партии России (ДПР), приверженцем Ельцина. Ныне он – председатель подкомитета по внешнеэкономическим связям международного комитета Верховного Совета. Главная его идея: больше всего мешает необольшевизм, стремление к революции, а не к реформаторству. Кроме того, нет сложившихся политических структур, процесс их создания сильно затормозился после того, как была распущена КПСС. Ее надо было не разрушать, а дать возможность разъединиться на отдельные партии, из коих – а) реформистской, б) консервативной, в) неосталинистской – она уже состояла. Логика ДПР была в борьбе с КПСС, и когда эта цель, оправдывавшая средства, была достигнута, врага стали искать в других местах, в том числе среди собственных сторонников. Поэтому так далеко разошлись пути с людьми типа Константинова или Бабурина, которые начинали под знаменами ДПР. Константинов был даже одним из авторов Декларации о суверенитете России. Теперь же он требует, чтобы зачинателей такого суверенитета повесили, ибо с них начался распад Союза.

Публика в Верховном Совете, по выражению Гуревича, циничная, лежит на них отпечаток временщины, стремятся урвать свой кусок среди общего распада. Работать стало на редкость тяжело, без каких-либо аргументов отвергаются даже разумные предложения.

Слова Гуревича подтвердились очень скоро: с открытием VIII Съезда народных депутатов. Начался он 10 марта 1993 г., лениво, как сюрпляс в велосипедной гонке[138], шла вялотекущая конфронтация. Президенту предложена сделка: ратифицируем Договор по СНВ, а нам отдайте главу МИДа. Хасбулатов в открытую сказал с трибуны: «Президент обещал нам много раз снять Козырева, пусть выполняет свое обещание». Впоследствии он потребовал отставки еще и Чубайса. На второй день съезда выступил Б.Н., на мой взгляд, неудачно. В первой части речи грозил, во второй – пошел на примирение с Хасбулатовым. А тот ответил очередной грубостью. Во время выступления Ельцина Съезд вел себя издевательски. Отливаются Борису Николаевичу слезки Горбачева, которого он прилюдно размазывал по стенам Верховного Совета РСФСР, когда тот вернулся из Фороса после провала путча.

Собрав замов, Козырев надиктовал ориентировку российским послам по итогам Съезда. Ее основное положение: президент еще раз попытался достичь согласия. Все, что мог сделать для нахождения компромисса, он сделал. Не его вина, что не только не достигнуто новое соглашение, но и разрушено согласие VII Съезда народных депутатов. Резолюция Съезда по конституционной реформе отменяет все предыдущие решения и призывает к резкому ограничению прерогатив президента. В ориентировке утверждалось, что недемократических путей разрешения обстановки не будет. Спустя несколько месяцев действительность – расстрел Белого дома – вошла вразрез с этим заявлением.

…Четырнадцатое марта, туманное утро в Венеции. Занесло меня сюда на уикенд для того, чтобы нести большевистское слово в массы итальянских предпринимателей. Обязательство взято еще в Риме. Все мысли, однако, в Москве. Там вчера закончился очередной внеочередной Съезд народных депутатов. Закончился совершенно так, как и предполагалось, а именно: крики, угрозы, политическая пена. В итоге Ельцин вышел еще раз побитый, с обрезанными правами. Но закончил угрозой: изучаю результаты съезда и выступлю в надлежащее время. Съезд вел по отношению к нему по-хамски.

Дьявольский механизм: съезд сам решает, что ему делать, объявляя всё, что решит, законным и конституционным. Конституция позволяет ему принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос. Никаких референдумов, никакого права президенту досрочно распускать Верховный Совет и т.д. Если «дальше в лес», то съезд вполне может взять в руки чисто правительственные прерогативы, распоряжается же он Центральным банком, вносит же он поправки в бюджет. (В сентябре 1993 г. Ельцин переподчинил себе Центральный банк Российской Федерации.) Очень похоже на двоевластие. Экономика не может не страдать. Вновь стала расти инфляция.

В дела внешнеполитические съезд также влезал весьма бесцеремонно, хотя и без больших результатов. Но, с другой стороны, какая ситуация во внешней политике? Насколько мог вникнуть, решают фактически два человека, Козырев и Ельцин. Козырев получает сигнал о том или ином событии, поручает своим людям подготовить записку президенту, и тот по большей части соглашается с тем, что там предлагается. Тоже не очень здорово, ибо нет обсуждения, экспертизы и так далее. Но как эту неправильность пытаются исправить? Что, 1033 человек, списочный состав Верховного Совета, будут управлять страной? Ведь это будет фактически один Хасбулатов.

И президент, и Верховный Совет апеллируют к субъектам Федерации, заигрывают с ними, предоставляя все больше прав. Повторяется та же история, что была между республиками и Центром в Советском Союзе: нас не трогай, и мы не тронем. И не могут ли регионы, в конечном счете, поглядев на всю мышиную возню наверху, послать их всех куда подальше? В общем-то, они уже это делают, все более расширяя свои властные полномочия. Бедный Ельцин взывал к съезду: я гарант территориальной целостности России. Дошел до того, что сказал: будь Горбачев избран всеобщим голосованием, а не двумя тысячами депутатов Верховного Совета, то и СССР бы не развалился, – при громком хохоте зала.

Поживем теперь в условиях вече. Хасбулатов заигрывает с армией, обещая квартиры, перетаскивает на свою сторону Зорькина (Конституционный суд), пытается подчинить себе телевидение, радио, телеграф, одним словом, вече становится властным.

Отмечу, Руслан Имранович – мы с ним знакомы еще по его приезду в Рим – позвонил мне по мелкому поводу, должно быть, проверяя на лояльность: может, ждал, что поздравлю с успешным для него окончанием съезда. Естественно, не дождался.

Шестнадцатое марта 1993 г. В первый теплый весенний день Руцкой, с которым встречали на аэродроме Миттерана, сказал в свойственной ему красочной манере: «Если так пойдет дальше, дело может дойти до мордобоя». Дележ собственности, вот из-за чего идут политические баталии. Сейчас создаются династии хозяев России, и ясно, насколько ожесточенна борьба вокруг таких ставок.

На полях переговоров с французским президентом поговорил с Сергеем Александровичем